изъ толпы голосъ. — Надъ Ставровскимъ, Лобковичемъ и Костькой!
— Судъ надъ ними! Надъ всей ихъ проклятою шайкой! Надъ этими конокрадами! — Звонко раздался голосъ Гриця, въ страстномъ возбужденіи поднявшаго руки къ небу.
Видя, что дѣло принимаетъ страшный оборотъ, я выступилъ передъ взволнованною толпой.
— Что вы хотите дѣлать? — крикнулъ я. — Вы теперь какъ разъ на пути, чтобы попрать и право и законы страны! Кто даль вамъ право судить и карать? Если вы произнесете свой судъ надъ этими ворами, злодѣями, вы сдѣлаетесь сами ничѣмъ не лучше тѣхъ, которые разоряли и губили васъ, уводя вашихъ лошадей и поджигая ваши хаты. Опомнитесь! Лучше захватите ихъ всѣхъ! У васъ вѣдь есть свидѣтели, да и всѣ вы свидѣтелями можете быть?… Такъ схватите ихъ и представьте законному суду.
Ради Бога! — кричалъ я въ отчаяніи. — Вѣдь не убить же вы ихъ намѣреваетесь?
— Никто не говоритъ!… — пробормоталъ старикъ, понуривъ голову.
— Не судите, да не судимы будете! — уговаривалъ я толпу. — Вѣдь и всѣ мы не безгрѣшны.
— Да и не судитъ никто изъ насъ! — строго проговорилъ Ярема. — Не одинъ кто-нибудь изъ насъ судить ихъ будетъ, міръ будетъ судить!
— А я вамъ говорю, никто не долженъ судить своихъ братій, кромѣ суда установленнаго закономъ, такъ какъ иначе вмѣсто мира, спокойствія и любви наступятъ ужасы мести и убійства. Пусть
из толпы голос. — Над Ставровским, Лобковичем и Костькой!
— Суд над ними! Над всей их проклятою шайкой! Над этими конокрадами! — Звонко раздался голос Гриця, в страстном возбуждении поднявшего руки к небу.
Видя, что дело принимает страшный оборот, я выступил перед взволнованною толпой.
— Что вы хотите делать? — крикнул я. — Вы теперь как раз на пути, чтобы попрать и право и законы страны! Кто даль вам право судить и карать? Если вы произнесете свой суд над этими ворами, злодеями, вы сделаетесь сами ничем не лучше тех, которые разоряли и губили вас, уводя ваших лошадей и поджигая ваши хаты. Опомнитесь! Лучше захватите их всех! У вас ведь есть свидетели, да и все вы свидетелями можете быть?… Так схватите их и представьте законному суду.
Ради Бога! — кричал я в отчаянии. — Ведь не убить же вы их намереваетесь?
— Никто не говорит!… — пробормотал старик, понурив голову.
— Не судите, да не судимы будете! — уговаривал я толпу. — Ведь и все мы не безгрешны.
— Да и не судит никто из нас! — строго проговорил Ярема. — Не один кто-нибудь из нас судить их будет, мир будет судить!
— А я вам говорю, никто не должен судить своих братий, кроме суда установленного законом, так как иначе вместо мира, спокойствия и любви наступят ужасы мести и убийства. Пусть
