Съ этими словами Кирила съ быстротой звѣря прыгнулъ черезъ окно въ комнату и, бросившись на Акентія, вцѣпился въ его и безъ того небогатую шевелюру. Я попытался было заступиться за несчастнаго, а мельничиха только смѣялась самымъ искреннимъ смѣхомъ. Акентій дѣлалъ усилія высвободиться изъ рукъ Кирилы, но тотъ держалъ клоки его волосъ словно клещами.
— Ради Господа! — взмолился наконецъ Акентій. — Что-жъ ты! И впрямь что-ли убить меня хочешь? Отпусти меня, отпусти! Я возвращаю тебѣ твое слово Ѳедосья, только вели ему отпустить меня.
Замѣчательно, что во все время, пока Кирила держалъ его за волосы, Акентій при всѣхъ стараніяхъ освободиться, не рѣшился все-таки ударить разбойника — до того велико было въ немъ чувство безотчетнаго страха передъ Кирилой.
— Трусишка! — промолвила мельничиха, очевидно по адресу Акентія, когда Кирила выпустилъ его изъ рукъ.
— Эхъ, ты! — презрительно обратился къ своей жертвѣ мучитель. — И еще ты осмѣлился захотѣть сдѣлать ее своею женой? Ты захотѣлъ цѣловать эту женщину? Вотъ тебѣ отъ нея вмѣсто поцѣлуя! — и онъ ударилъ его ладонью по губамъ. — Ты захотѣлъ получить право развязывать башмаки на ея ногахъ? Вотъ тебѣ вмѣсто этого! — И онъ ударилъ его ногой. — Пожалуй и еще получи! — И онъ снова ударилъ его.
Пока сыпались удары на лицо и спину Акентія, мельничиха веселымъ смѣхомъ ободряла Кирилу и
С этими словами Кирила с быстротой зверя прыгнул через окно в комнату и, бросившись на Акентия, вцепился в его и без того небогатую шевелюру. Я попытался было заступиться за несчастного, а мельничиха только смеялась самым искренним смехом. Акентий делал усилия высвободиться из рук Кирилы, но тот держал клоки его волос словно клещами.
— Ради Господа! — взмолился наконец Акентий. — Что ж ты! И впрямь что ли убить меня хочешь? Отпусти меня, отпусти! Я возвращаю тебе твое слово Федосья, только вели ему отпустить меня.
Замечательно, что во всё время, пока Кирила держал его за волосы, Акентий при всех стараниях освободиться, не решился всё-таки ударить разбойника — до того велико было в нём чувство безотчетного страха перед Кирилой.
— Трусишка! — промолвила мельничиха, очевидно по адресу Акентия, когда Кирила выпустил его из рук.
— Эх, ты! — презрительно обратился к своей жертве мучитель. — И еще ты осмелился захотеть сделать ее своею женой? Ты захотел целовать эту женщину? Вот тебе от неё вместо поцелуя! — и он ударил его ладонью по губам. — Ты захотел получить право развязывать башмаки на её ногах? Вот тебе вместо этого! — И он ударил его ногой. — Пожалуй и еще получи! — И он снова ударил его.
Пока сыпались удары на лицо и спину Акентия, мельничиха веселым смехом ободряла Кирилу и
