— Здѣсь! Рядомъ съ этой комнатой. Такъ спокойной ночи! Замѣтьте, что вы увидите сегодня во снѣ — вы вѣдь въ первый разъ будете спать на этой постели. Будьте здоровы.
Она вышла въ сосѣднюю комнату, затворила за собою дверь, но даже не побезпокоилась запереть ее. Я слышалъ какъ она раздѣлась, какъ покойно легла въ постель, отдѣленную отъ моей постели только одной перегородкой, покойно какъ женщина, которая ни передъ кѣмъ и ни передъ чѣмъ не струситъ, и которой не нужна ничья поддержка ни противъ другаго, ни противъ самой себя. Очень скоро я услышалъ ровное дыханіе покойно спящей хозяйки; наступившая полная ночная тишина нарушалась только тиканьемъ часовъ.
Такъ около полуночи меня пробудили безцеремонные удары въ наружную дверь и раздававшіеся за тѣмъ голоса. По началу, съ просонковъ, я не могъ путемъ разобрать въ чемъ дѣло, но, проснувшись окончательно, тотчасъ узналъ голосъ Кирилы, хотя я слышалъ его всего только одинъ разъ во время нашего разговора въ шинкѣ. Черезъ минуту я не могъ болѣе сомнѣваться: Кирила просилъ Ѳедосью впустить его въ хату; новый свѣтъ былъ наброшенъ въ моихъ глазахъ на обѣ эти выдающіяся фигуры: Кирилу и мельничиху-повелительницу.
Мнѣ слышались ясно ихъ шутки, ихъ смѣхъ; достойный не то дьявола, не то палача, взмахивающаго плетью надъ спиною жертвы. Она очевидно намѣревалась запереть дверь, выпроводивъ предварительно за нее Кирилу.
— Здесь! Рядом с этой комнатой. Так спокойной ночи! Заметьте, что вы увидите сегодня во сне — вы ведь в первый раз будете спать на этой постели. Будьте здоровы.
Она вышла в соседнюю комнату, затворила за собою дверь, но даже не побеспокоилась запереть ее. Я слышал как она разделась, как покойно легла в постель, отделенную от моей постели только одной перегородкой, покойно как женщина, которая ни перед кем и ни перед чем не струсит, и которой не нужна ничья поддержка ни против другого, ни против самой себя. Очень скоро я услышал ровное дыхание покойно спящей хозяйки; наступившая полная ночная тишина нарушалась только тиканьем часов.
Так около полуночи меня пробудили бесцеремонные удары в наружную дверь и раздававшиеся за тем голоса. По началу, спросонков, я не мог путем разобрать в чём дело, но, проснувшись окончательно, тотчас узнал голос Кирилы, хотя я слышал его всего только один раз во время нашего разговора в шинке. Через минуту я не мог более сомневаться: Кирила просил Федосью впустить его в хату; новый свет был наброшен в моих глазах на обе эти выдающиеся фигуры: Кирилу и мельничиху-повелительницу.
Мне слышались ясно их шутки, их смех; достойный не то дьявола, не то палача, взмахивающего плетью над спиною жертвы. Она очевидно намеревалась запереть дверь, выпроводив предварительно за нее Кирилу.
