стрижены, а полныя, чувственныя губы украшены опускавшимися внизъ темными усами; борода и щеки его были тщательно выбриты. И тѣмъ не менѣе, думалъ я глядя на него, это — человѣкъ, безпримѣрная наглость, котораго по части кражъ сдѣлалась притчей во языцѣхъ и навела ужасъ на все окрестное населеніе.
Когда вино было подано я сѣлъ къ столу; Кирила выждалъ моего приглашенія, затѣмъ усѣлся напротивъ меня и не безъ призрѣнія кинулъ въ сторону хозяевъ: „уходите вонъ!“
Еврейка вышла безъ прекословно, шинкарь позамѣшкался.
— Ну! Что-жь ты? — крикнулъ Кирила. — Не прикажешь-ли помочь тебѣ убраться?
Жидъ, продолжая бормотать молитву вышелъ также изъ комнаты.
— Такъ? — промолвилъ Кирила. — Теперь, ваша милость, что прикажете?
— У меня пропало изъ кухни серебро! — началъ я.
— Что вы говорите? — прервалъ онъ меня какъ-бы съ сожалѣніемъ: — И однако у васъ давнишняя и честная прислуга, да и серебро-то, конечно, было заперто, и хорошо охраняемо.
— Какъ-бы то ни было, но оно пропало; такъ вотъ я пришелъ сюда предложить тебѣ вопросъ: что ты пожелать за то, чтобъ серебро это снова очутилось у меня.
Кирила засмѣялся.
— Видите-ли! — сказалъ онъ, — Мнѣ еще доводится въ первый разъ въ жизни, чтобъ уважае-
стрижены, а полные, чувственные губы украшены опускавшимися вниз темными усами; борода и щеки его были тщательно выбриты. И тем не менее, думал я глядя на него, это — человек, беспримерная наглость, которого по части краж сделалась притчей во языцех и навела ужас на всё окрестное население.
Когда вино было подано я сел к столу; Кирила выждал моего приглашения, затем уселся напротив меня и не без призрения кинул в сторону хозяев: „уходите вон!“
Еврейка вышла без прекословно, шинкарь позамешкался.
— Ну! Что ж ты? — крикнул Кирила. — Не прикажешь ли помочь тебе убраться?
Жид, продолжая бормотать молитву вышел также из комнаты.
— Так? — промолвил Кирила. — Теперь, ваша милость, что прикажете?
— У меня пропало из кухни серебро! — начал я.
— Что вы говорите? — прервал он меня как бы с сожалением: — И однако у вас давнишняя и честная прислуга, да и серебро-то, конечно, было заперто, и хорошо охраняемо.
— Как бы то ни было, но оно пропало; так вот я пришел сюда предложить тебе вопрос: что ты пожелать за то, чтоб серебро это снова очутилось у меня.
Кирила засмеялся.
— Видите ли! — сказал он, — Мне еще доводится в первый раз в жизни, чтоб уважае-
