плече хорошенькой хайки, другою задумчиво полету кивалъ но кружкѣ.
— Самое лучшее было-бы положить конецъ этой проклятой шайкѣ! — пробормоталъ Ларивонъ.
— Вы говорите насчетъ крестьянскаго суда надъ ними? — замѣтилъ Акентій. — Только вы подумайте: тутъ вѣдь штрафами да поркой ничего не подѣлаешь. Они же еще мстить будутъ. Вѣдь какой народъ-то! Хоть-бы этотъ наша или еще Кирила! Вѣдь камни не люди! Точно змѣи да еще самыя ядовитыя! Ихъ бы вотъ пришибить на мѣстѣ, только это одно и поможетъ. Всѣхъ пришибить, всю ихнюю шайку!
Старикъ Ярема бросилъ на говорившаго несовсѣмъ понятный мнѣ взглядъ и Акентій замолчалъ. Затѣмъ всѣ четверо отсчитали мѣдяки за выпитое и вышли изъ шинка.
Выходя за дверь Ярема бросилъ еще одинъ суровый взглядъ на шинкаря; жидовка поняла очевидно этотъ взглядъ, судя потому, какъ торопливо уцѣпилась она за мужа и начала ему что-то нашептывать. До моего слуха долетали только изъ этого полушепота отдѣльныя слова и между прочимъ упоминаніе о лунѣ.
— Должно быть вы полагаете, что пришло время заклинать луну? — обратился я къ еврейской парѣ.
— А вы развѣ знаете про это? — робко спросила меня еврейка, физіономія которой напоминала теперь своимъ выраженіемъ мордочку зайца, въ перепугѣ прижавшаго къ головѣ уши.
— Зачѣмъ вы это дѣлаете? — поинтересовался я.
плече хорошенькой хайки, другою задумчиво полету кивал но кружке.
— Самое лучшее было бы положить конец этой проклятой шайке! — пробормотал Ларивон.
— Вы говорите насчет крестьянского суда над ними? — заметил Акентий. — Только вы подумайте: тут ведь штрафами да поркой ничего не поделаешь. Они же еще мстить будут. Ведь какой народ-то! Хоть бы этот наша или еще Кирила! Ведь камни не люди! Точно змеи да еще самые ядовитые! Их бы вот пришибить на месте, только это одно и поможет. Всех пришибить, всю ихнюю шайку!
Старик Ярема бросил на говорившего не совсем понятный мне взгляд и Акентий замолчал. Затем все четверо отсчитали медяки за выпитое и вышли из шинка.
Выходя за дверь Ярема бросил еще один суровый взгляд на шинкаря; жидовка поняла очевидно этот взгляд, судя потому, как торопливо уцепилась она за мужа и начала ему что-то нашептывать. До моего слуха долетали только из этого полушепота отдельные слова и между прочим упоминание о луне.
— Должно быть вы полагаете, что пришло время заклинать луну? — обратился я к еврейской паре.
— А вы разве знаете про это? — робко спросила меня еврейка, физиономия которой напоминала теперь своим выражением мордочку зайца, в перепуге прижавшего к голове уши.
— Зачем вы это делаете? — поинтересовался я.
