я зналъ, въ хорошенькую Хайку до степени постояннаго стремленія покорно упасть къ ея ногамъ. Акентій Провъ былъ человѣкъ средняго роста, съ тщательно разглаженными баками, съ аккуратно причесанными волосами, облеченный въ сюртукъ довольно тонкаго синяго сукна. Еще тутъ оказался Ларивонъ Радцанко, молодой парень, довольно состоятельный собственникъ, сдвинувшій на бекрень свою мѣховую шапку; Радцанко по обыкновенію сосалъ свою пѣнковую трубку, которую онъ вынималъ изо рта съ единственной цѣлью насвистывать какую-нибудь мелодію. Четвертый крестьянинъ былъ мнѣ незнакомъ.
Вошла жидовка и подала мнѣ стаканъ токайскаго. Я молча пилъ вино а крестьяне въ молчаніи-же попивали жидовскую водку. Въ оконныя стекла уныло колотилась запоздавшая исчезновеніемъ лѣтняя муха. Въ шинокъ вошелъ самъ шинкарь, жидъ съ двумя жирно намасленными пейсами, въ черномъ кафтанѣ и запыленныхъ башмакахъ. Онъ молча сѣлъ на лавку и окинулъ крестьянъ бѣглымъ взглядомъ, въ которомъ играла легкая усмѣшка, не лишенная выраженія непріязни.
— Не хотите-ли услышать новость? — заговорилъ жидъ.
— Отчего-бы и нѣтъ? — замѣтилъ Акентій.
— Новости всякому пріятны! — согласился Ларивонъ и засвисталъ какую-то пѣсенку.
— Я знаю, гдѣ лошади! — промолвилъ жидъ.
— Какія лошади? — равнодушно спросилъ старый Гринъ.
я знал, в хорошенькую Хайку до степени постоянного стремления покорно упасть к её ногам. Акентий Пров был человек среднего роста, с тщательно разглаженными баками, с аккуратно причесанными волосами, облеченный в сюртук довольно тонкого синего сукна. Еще тут оказался Ларивон Радцанко, молодой парень, довольно состоятельный собственник, сдвинувший набекрень свою меховую шапку; Радцанко по обыкновению сосал свою пенковую трубку, которую он вынимал изо рта с единственной целью насвистывать какую-нибудь мелодию. Четвертый крестьянин был мне незнаком.
Вошла жидовка и подала мне стакан токайского. Я молча пил вино а крестьяне в молчании же попивали жидовскую водку. В оконные стекла уныло колотилась запоздавшая исчезновением летняя муха. В шинок вошел сам шинкарь, жид с двумя жирно намасленными пейсами, в черном кафтане и запыленных башмаках. Он молча сел на лавку и окинул крестьян беглым взглядом, в котором играла легкая усмешка, не лишенная выражения неприязни.
— Не хотите ли услышать новость? — заговорил жид.
— Отчего бы и нет? — заметил Акентий.
— Новости всякому приятны! — согласился Ларивон и засвистал какую-то песенку.
— Я знаю, где лошади! — промолвил жид.
— Какие лошади? — равнодушно спросил старый Грин.
