давно жидъ ихній, шинкарь-то, перегналъ нашихъ лошадей черезъ русскую границу да тамъ продалъ ихъ. Нѣтъ, не видать мнѣ больше пѣгашки! Ахъ Господи! Я и домой не пойду, право не пойду!
— Хочешь я съ тобой пойду вмѣстѣ домой?
— Зачѣмъ?
— Поговорю за тебя съ отцомъ.
— Нѣтъ! Что ужъ тутъ! Благодарю васъ баринъ.
— Да чего ты боишься домой идти? Прибьютъ что-ли тебя очень за пропажу лошадей?
— Что мнѣ въ томъ, что побьютъ! — и онъ снова принялся горько, отчаянно плакать и колотить себя кулаками по лицу, — Я не изъ за этого!.. Изъ за пѣгашки!.. Ахъ ты пѣгашка моя и жеребеночекъ съ бѣлыми ногами! Бѣдная пѣгашка! Какъ она умѣла смотрѣть на меня своими большими, добрыми, темными глазами! Какъ человѣкъ смотрѣла! Какъ она ласково похрапывала, когда я говорилъ съ ней, словно отвѣчала мнѣ! Кто-то теперь для тебя будетъ таскать съ огорода рѣпу да морковь! Кто-то покормитъ тебя дынею!.. Господи, Господи! Просто сердце разрывается! Хоть-бы умереть что-ли!..
И онъ бросился ничкомъ на землю…
Рѣзкій, непріятный вѣтеръ носился надъ полемъ и садами; осеннія паутинки цѣплялись то тутъ, то тамъ за солому на сжатой нивѣ и за вѣтви садовыхъ деревьевъ; желтые, красноватые листья начали устилать зеленую поверхность
давно жид ихний, шинкарь-то, перегнал наших лошадей через русскую границу да там продал их. Нет, не видать мне больше пегашки! Ах Господи! Я и домой не пойду, право не пойду!
— Хочешь я с тобой пойду вместе домой?
— Зачем?
— Поговорю за тебя с отцом.
— Нет! Что уж тут! Благодарю вас барин.
— Да чего ты боишься домой идти? Прибьют что ли тебя очень за пропажу лошадей?
— Что мне в том, что побьют! — и он снова принялся горько, отчаянно плакать и колотить себя кулаками по лицу, — Я не из-за этого!.. Из-за пегашки!.. Ах ты пегашка моя и жеребеночек с белыми ногами! Бедная пегашка! Как она умела смотреть на меня своими большими, добрыми, темными глазами! Как человек смотрела! Как она ласково похрапывала, когда я говорил с ней, словно отвечала мне! Кто-то теперь для тебя будет таскать с огорода репу да морковь! Кто-то покормит тебя дынею!.. Господи, Господи! Просто сердце разрывается! Хоть бы умереть что ли!..
И он бросился ничком на землю…
Резкий, неприятный ветер носился над полем и садами; осенние паутинки цеплялись то тут, то там за солому на сжатой ниве и за ветви садовых деревьев; желтые, красноватые листья начали устилать зеленую поверхность
