хота тяжело налегла съ самаго утра на землю. Мальчуганы собираютъ лошадей, чтобъ гнать ихъ домой; вонъ одинъ ухитрился уже забраться на глянцовитую спину гнѣдка и старается захватить, какъ-нибудь недоуздокъ, болтающійся у гнѣдка подъ мордою; а тамъ другіе заняты тушеніемъ костра, который приходилось поддерживать всю ночь, такъ какъ ночи, послѣ такихъ жаркихъ дней задаются прохладныя и сыроватыя, а мальчуганы какъ разъ только что справили свое „ночное“.
Только одинъ мальчуганъ сидитъ на камнѣ, въ сторонѣ отъ товарищей-пастушенковъ, сидитъ не заботясь даже о лошадяхъ; у него нѣтъ не бича, ни дудки; обѣ загорѣлыя руки онъ запустилъ въ свои свѣтлорусые волосы; онъ плачетъ и плачетъ такъ горько, горько.
Это удивительный мальчикъ — я знаю его; зовутъ его Грицю. Его продолговатое, милое личико отличается такой нѣжностью и тонкостью кожи, что голубоватыя жилки повсюду просвѣчиваютъ сквозь нея; лѣтній загаръ только слегка окрасилъ ее тонкимъ колеромъ, но лицо осталось блѣдно и не перестало обличать въ мальчуганѣ его нервозную, впечатлительную натуру. И какіе глаза помѣщаются на этомъ болѣзненномъ личикѣ! Большіе, синіе глаза, смотрящіе на васъ мягкимъ, грустнымъ взглядомъ, словно выходящимъ изъ какой-то глубины, глаза совсѣмъ сверхъестественные для мальчика его лѣтъ! Я всегда дивился на эти глаза, всегда находилъ, что они изъ числа тѣхъ, что умѣютъ безъ словъ вопрошать, что
хота тяжело налегла с самого утра на землю. Мальчуганы собирают лошадей, чтоб гнать их домой; вон один ухитрился уже забраться на глянцовитую спину гнедка и старается захватить, как-нибудь недоуздок, болтающийся у гнедка под мордою; а там другие заняты тушением костра, который приходилось поддерживать всю ночь, так как ночи, после таких жарких дней задаются прохладные и сыроватые, а мальчуганы как раз только что справили свое „ночное“.
Только один мальчуган сидит на камне, в стороне от товарищей-пастушонков, сидит не заботясь даже о лошадях; у него нет не бича, ни дудки; обе загорелые руки он запустил в свои светло-русые волосы; он плачет и плачет так горько, горько.
Это удивительный мальчик — я знаю его; зовут его Грицю. Его продолговатое, милое личико отличается такой нежностью и тонкостью кожи, что голубоватые жилки повсюду просвечивают сквозь неё; летний загар только слегка окрасил ее тонким колером, но лицо осталось бледно и не перестало обличать в мальчугане его нервозную, впечатлительную натуру. И какие глаза помещаются на этом болезненном личике! Большие, синие глаза, смотрящие на вас мягким, грустным взглядом, словно выходящим из какой-то глубины, глаза совсем сверхъестественные для мальчика его лет! Я всегда дивился на эти глаза, всегда находил, что они из числа тех, что умеют без слов вопрошать, что
