ніемъ. Сѣрое шелковое платье съ длиннымъ шлейфомъ и малиновая бархатная жакетка, отороченная собольимъ мѣхомъ, охватывали стройную Фигуру Афры и придавали ей, и безъ того эффектной, видъ какой-то величавости. Съ ея прекраснаго, свѣжаго лица смотрѣла на Илія пара умныхъ, глубокихъ, темныхъ глазъ и смотрѣла какъ будто съ легкой насмѣшкой; отдѣланная драгоцѣнными камнями перевязь, увѣнчивала словно короной прекрасный лобъ Афры и охватывала ея роскошные, золотистые волосы ниспадавшіе на плечи. Илій невольно опустилъ глаза передъ подавляющей красотой свое жены. Видѣть передъ собою такую красоту было, конечно, не меньшимъ наслажденіемъ чѣмъ „созерцать душею сокровенныя красоты Талмуда,“ какъ говорилъ прежде Илій; въ этомъ, какъ кажется, онъ не прочь былъ-бы теперь сознаться самому себѣ.
Афра сѣла за столъ. Илій прочелъ молитву. Окончивъ ее и взглянувъ на жену, онъ увидалъ нѣчто приведшее его въ ужасъ.
— Афра! — воскликнулъ онъ. — Зачѣмъ ты не дала обрѣзать свои волосы?
— А къ чему-бы это могло быть нужно? — покойнымъ голосомъ возразила она. — Ни одна разумная дѣвушка не позволитъ безобразить себя такъ безцѣльно въ день свадьбы.
— Но Моисей приказалъ обрѣзывать женщинамъ волосы!
— Если-бы даже онъ и приказалъ это, оно было-бы для меня безразлично. Я полагаю, что
нием. Серое шелковое платье с длинным шлейфом и малиновая бархатная жакетка, отороченная собольим мехом, охватывали стройную Фигуру Афры и придавали ей, и без того эффектной, вид какой-то величавости. С её прекрасного, свежего лица смотрела на Илия пара умных, глубоких, темных глаз и смотрела как будто с легкой насмешкой; отделанная драгоценными камнями перевязь, увенчивала словно короной прекрасный лоб Афры и охватывала её роскошные, золотистые волосы ниспадавшие на плечи. Илий невольно опустил глаза перед подавляющей красотой свое жены. Видеть перед собою такую красоту было, конечно, не меньшим наслаждением чем „созерцать душою сокровенные красоты Талмуда,“ как говорил прежде Илий; в этом, как кажется, он не прочь был бы теперь сознаться самому себе.
Афра села за стол. Илий прочел молитву. Окончив ее и взглянув на жену, он увидал нечто приведшее его в ужас.
— Афра! — воскликнул он. — Зачем ты не дала обрезать свои волосы?
— А к чему бы это могло быть нужно? — покойным голосом возразила она. — Ни одна разумная девушка не позволит безобразить себя так бесцельно в день свадьбы.
— Но Моисей приказал обрезывать женщинам волосы!
— Если бы даже он и приказал это, оно было бы для меня безразлично. Я полагаю, что
