— Нѣтъ! — И Минчевъ улыбнулся. — И даже было бы нелѣпостью понимать молитву какъ служеніе Господу. Всякое служеніе, служба, есть нѣчто такое, что исполняетъ одинъ за другаго; служить значитъ дѣлать то, что долженъ бы дѣлать другой, но что этотъ другой препоручаетъ за сабя исполнять или потому, что онъ не можетъ, или потому, что не хочетъ этого. Вѣдь такъ?
Пинчевъ молча кивнулъ головой.
— Значитъ если считать молитву службой Іеговѣ, то выходитъ потвоему, что Іегова долженъ былъ бы самъ молиться, но это поручено намъ Евреямъ, которые и исполняютъ эту обязанность за другаго, исполняютъ такъ, какъ этотъ другой не можетъ, или не хочетъ, молиться. Развѣ жь это не вздоръ?
— Вздоръ? — занеистовствовалъ Пинчевъ. — Такъ что же по твоему: И Талмудъ вздоръ? И Тора тоже вздоръ? Не оселъ ли ты послѣ этого?
Въ эту минуту изъ двери дома высунулась голова и жиденькій голосъ на подобіе овечьяго блеянія пропѣлъ слѣдующую строфу:
«Скорѣй бы хотѣлъ я за плугомъ ходить,
«Скорѣй согласился бы нищимъ я быть,
«Чѣмъ спорить о дѣлѣ у самыхъ оконъ!
«Кто-жъ дѣло таскаетъ на улицу вонъ?
Довольный этой игривой импровизаціей поющій скрылся обратно въ домъ, но спорящіе не обратили на него ни малѣйшаго вниманія.
— А кто же сказалъ тебѣ, что Іегова не мо-
— Нет! — И Минчев улыбнулся. — И даже было бы нелепостью понимать молитву как служение Господу. Всякое служение, служба, есть нечто такое, что исполняет один за другого; служить значит делать то, что должен бы делать другой, но что этот другой препоручает за себя исполнять или потому, что он не может, или потому, что не хочет этого. Ведь так?
Пинчев молча кивнул головой.
— Значит, если считать молитву службой Иегове, то выходит по-твоему, что Иегова должен был бы сам молиться, но это поручено нам, Евреям, которые и исполняют эту обязанность за другого, исполняют так, как этот другой не может, или не хочет, молиться. Разве ж это не вздор?
— Вздор? — занеистовствовал Пинчев. — Так что же по твоему: И Талмуд вздор? И Тора тоже вздор? Не осел ли ты после этого?
В эту минуту из двери дома высунулась голова, и жиденький голос наподобие овечьего блеяния пропел следующую строфу:
«Скорей бы хотел я за плугом ходить,
«Скорей согласился бы нищим я быть,
«Чем спорить о деле у самых окон!
«Кто ж дело таскает на улицу вон?
Довольный этой игривой импровизацией поющий скрылся обратно в дом, но спорящие не обратили на него ни малейшего внимания.
— А кто же сказал тебе, что Иегова не мо-
