прикрикнулъ Малахъ, стараясь придать грозное выраженіе своему добродушному лицу, — ты умрешь на мѣстѣ.
При этихъ словахъ, Малахъ раскрылъ одинъ изъ огромныхъ фоліантовъ обтянутыхъ кожей и прочелъ въ слухъ нѣсколько непонятныхъ Хайкѣ словъ.
— Ну! — обратился онъ затѣмъ къ старухѣ. — Теперь поговори, если осмѣлишься!
Хайка заплакала но говорить она не осмѣлилась.
По городку распространились слухи, что Малахъ посредствомъ каббалистическихъ заклинаній, — а что онъ изучалъ усердно Каббалу это было всѣмъ извѣстно — сдѣлалъ старую Хайку нѣмою. Тотчасъ-же всѣ враждебные талмудисту толки и разсужденія прекратились, и напротивъ того люди при встрѣчѣ съ нимъ старались сколь возможно дружески улыбнуться Малаху и еще издали поклониться ему.
Недѣлю спустя Малахъ встрѣтилъ въ полѣ еврея, одного изъ близко стоящихъ къ синагогѣ. Послѣдній почтительно поклонился талмудисту.
— Что это я слышалъ, — остановилъ еврея Малахъ, — будто ваши раввины намѣреваются предать меня проклятію?
— Я ничего не знаю подобнаго! — отвѣчалъ вопрошаемый, дрожа отъ страха. — Да и что я могъ бы узнать на этотъ счетъ?
— Что ты могъ-бы узнать? — слегка прикрикнулъ Малахъ. — А вотъ, что могъ-бы ты знать! Ты можешь знать теперь, что я дѣлаю себѣ, именно теперь, глиновика, понимаешь ты? Я создамъ
прикрикнул Малах, стараясь придать грозное выражение своему добродушному лицу, — ты умрешь на месте.
При этих словах, Малах раскрыл один из огромных фолиантов обтянутых кожей и прочел в слух несколько непонятных Хайке слов.
— Ну! — обратился он затем к старухе. — Теперь поговори, если осмелишься!
Хайка заплакала но говорить она не осмелилась.
По городку распространились слухи, что Малах посредством каббалистических заклинаний, — а что он изучал усердно Каббалу это было всем известно — сделал старую Хайку немою. Тотчас же все враждебные талмудисту толки и рассуждения прекратились, и напротив того люди при встрече с ним старались сколь возможно дружески улыбнуться Малаху и еще издали поклониться ему.
Неделю спустя Малах встретил в поле еврея, одного из близко стоящих к синагоге. Последний почтительно поклонился талмудисту.
— Что это я слышал, — остановил еврея Малах, — будто ваши раввины намереваются предать меня проклятию?
— Я ничего не знаю подобного! — отвечал вопрошаемый, дрожа от страха. — Да и что я мог бы узнать на этот счет?
— Что ты мог бы узнать? — слегка прикрикнул Малах. — А вот, что мог бы ты знать! Ты можешь знать теперь, что я делаю себе, именно теперь, глиновика, понимаешь ты? Я создам
