мые деревья и кустарники, далекія звѣзды могутъ дать ему то, чего не нашелъ онъ въ огромныхъ томахъ обтянутыхъ кожею? И онъ думалъ, думалъ объ одномъ и томъ-же. „Этотъ человѣкъ, размышлялъ онъ, не знаетъ ничего о Талмудѣ и Каббалѣ, однако онъ только приложилъ ухо къ моей груди и сердцу, и словно насквозь всего меня увидѣлъ!“ Значитъ есть еще наука, которая проливаетъ вокругъ человѣка больше свѣта и радости, чѣмъ великая наука Талмуда? Да и что же такое этотъ великій Талмудъ послѣ того, что при посредствѣ его, онъ, Малахъ, не смогъ ни сохранить за собой честной привязанности жены, ни возстановить разстроеннаго постигшимъ его несчастьемъ здоровья?
И вдругъ талмудиста охватило желаніе выздоровѣть, желаніе понравиться во что-бы то ни стало, если это попуститъ Господь Вседержитель.
Прежде всего сказалъ докторъ, нуженъ душевный покой. Малахъ поэтому началъ леченіе съ того, что отправилъ жену къ ея отцу; при ней— онъ чувствовалъ это — никакой душевный покой былъ немыслимъ. Какъ не плакала Амри, выслушавъ рѣшеніе мужа, но рѣшенію этому пришлось подчиниться, и на слѣдующій день она отправилась. Первую ночь, проведенную послѣ отъѣзда жены, Малахъ проспалъ покойнѣе. Вставъ на другое утро онъ чувствовалъ себя какъ будто немного бодрѣе.
Докторъ былъ правъ! — невольно воскликнулъ онъ, и вслѣдъ затѣмъ, взявъ хорошую палку, талмудистъ перелѣзъ черезъ заборъ своего сада
мые деревья и кустарники, далёкие звезды могут дать ему то, чего не нашел он в огромных томах обтянутых кожею? И он думал, думал об одном и том же. „Этот человек, размышлял он, не знает ничего о Талмуде и Каббале, однако он только приложил ухо к моей груди и сердцу, и словно насквозь всего меня увидел!“ Значит есть еще наука, которая проливает вокруг человека больше света и радости, чем великая наука Талмуда? Да и что же такое этот великий Талмуд после того, что при посредстве его, он, Малах, не смог ни сохранить за собой честной привязанности жены, ни восстановить расстроенного постигшим его несчастьем здоровья?
И вдруг талмудиста охватило желание выздороветь, желание понравиться во что бы то ни стало, если это попустит Господь Вседержитель.
Прежде всего сказал доктор, нужен душевный покой. Малах поэтому начал лечение с того, что отправил жену к её отцу; при ней — он чувствовал это — никакой душевный покой был немыслим. Как не плакала Амри, выслушав решение мужа, но решению этому пришлось подчиниться, и на следующий день она отправилась. Первую ночь, проведенную после отъезда жены, Малах проспал покойнее. Встав на другое утро он чувствовал себя как будто немного бодрее.
Доктор был прав! — невольно воскликнул он, и вслед затем, взяв хорошую палку, талмудист перелез через забор своего сада
