каго барышничанья, до раздававшихся повсюду клятвъ, обмановъ и проклятій? Онъ былъ окруженъ дивнымъ садомъ Талмуда, для него разцвѣтали розы Каббалы, къ нему нисходили великіе пророки, для него раздавались ихъ великіе глаголы, къ нему простирали ангелы свои всемогущія длани. И такъ жилъ онъ среди людей какъ Робинзонъ на необитаемомъ островѣ, имѣя предъ послѣднимъ то преимущество, что рядомъ съ нимъ жило нѣжно любимое имъ существо — его молоденькая, хорошенькая, умненькая жена.
Малахъ Шнейфусъ жилъ въ принадлежавшемъ ему маленькомъ домѣ, при которомъ имѣлся садъ; садъ этотъ былъ тѣмъ болѣе прелестнымъ мѣстечкомъ, что за нимъ никто не ухаживалъ, вслѣдствіе чего онъ обратился съ годами въ роскошную, дикую, древесную чащу. Сверхъ того у Малаха было небольшое денежное состояніе, да и жена принесла ему въ приданое пару другую тысченокъ дукатовъ; такъ что жить они могли совершенно безбѣдно, не заботясь о завтрашнемъ днѣ; Малаху представлялась полная возможность съ утра до вечера, а иногда и вплоть до глубокой ночи быть погруженнымъ въ Талмудѣ; жена-же его, Амри, могла… она могла мечтать и вообще дѣлать, что ей угодно за все это время. И она мечтала! Мечтала и тогда, когда вставъ съ постели позднимъ утромъ, при яркомъ свѣтѣ солнца, она обходила домъ и вокругъ дома; мечтала и сидя въ густой тѣни заросшаго одичавшаго сада; мечтала и зимою, закутавшись въ мѣловую кацавейку и уютно усѣвшись или у окна,
кого барышничанья, до раздававшихся повсюду клятв, обманов и проклятий? Он был окружен дивным садом Талмуда, для него расцветали розы Каббалы, к нему нисходили великие пророки, для него раздавались их великие глаголы, к нему простирали ангелы свои всемогущие длани. И так жил он среди людей как Робинзон на необитаемом острове, имея пред последним то преимущество, что рядом с ним жило нежно любимое им существо — его молоденькая, хорошенькая, умненькая жена.
Малах Шнейфус жил в принадлежавшем ему маленьком доме, при котором имелся сад; сад этот был тем более прелестным местечком, что за ним никто не ухаживал, вследствие чего он обратился с годами в роскошную, дикую, древесную чащу. Сверх того у Малаха было небольшое денежное состояние, да и жена принесла ему в приданое пару другую тысченок дукатов; так что жить они могли совершенно безбедно, не заботясь о завтрашнем дне; Малаху представлялась полная возможность с утра до вечера, а иногда и вплоть до глубокой ночи быть погруженным в Талмуде; жена же его, Амри, могла… она могла мечтать и вообще делать, что ей угодно за всё это время. И она мечтала! Мечтала и тогда, когда встав с постели поздним утром, при ярком свете солнца, она обходила дом и вокруг дома; мечтала и сидя в густой тени заросшего одичавшего сада; мечтала и зимою, закутавшись в меловую кацавейку и уютно усевшись или у окна,
