Малахъ Шнейфусъ былъ, можно сказать, счастливѣйшимъ изъ всѣхъ обитателей маленькаго городка, расположеннаго у подножія Карпатовъ; даже болѣе того: онъ былъ и вообще одинъ изъ тѣхъ немногихъ счастливцевъ, которые живутъ, невѣдая того, что творится вокругъ, — а можетъ-ли быть счастіе прочнѣе этого. Казалось, что онъ живетъ на маленькомъ необитаемомъ островѣ среди океана: кругомъ бушуютъ волны, карабли бьются въ непосильной борьбѣ съ возстающими на нихъ грандіозными валами, а счастливецъ даже и не вѣдаетъ про все это; онъ ничего не слышитъ, не видитъ; дни его текутъ одинъ за другимъ такъ тихо и покойно, какъ тихо и покойно зацвѣтаютъ, разцвѣтаютъ и отцвѣтаютъ розы на окружающихъ его розовыхъ кустахъ.
Роль такого необитаемаго острова, въ которомъ замкнулся Малахъ отъ окружающаго его жизненнаго океана игралъ Талмудъ. Что было счастливцу до всего того, чѣмъ жили кругомъ остальные люди населяющіе узкія улицы городка, что ему было до шума торговой площади, что ему было до вся-
Малах Шнейфус был, можно сказать, счастливейшим из всех обитателей маленького городка, расположенного у подножия Карпатов; даже более того: он был и вообще один из тех немногих счастливцев, которые живут, не ведая того, что творится вокруг, — а может ли быть счастье прочнее этого. Казалось, что он живет на маленьком необитаемом острове среди океана: кругом бушуют волны, корабли бьются в непосильной борьбе с восстающими на них грандиозными валами, а счастливец даже и не ведает про всё это; он ничего не слышит, не видит; дни его текут один за другим так тихо и покойно, как тихо и покойно зацветают, расцветают и отцветают розы на окружающих его розовых кустах.
Роль такого необитаемого острова, в котором замкнулся Малах от окружающего его жизненного океана играл Талмуд. Что было счастливцу до всего того, чем жили кругом остальные люди населяющие узкие улицы городка, что ему было до шума торговой площади, что ему было до вся-
