рольскихъ коровъ, овецъ, лебедей, плававшихъ на прудѣ въ саду, наконецъ лошадей.
Когда Абурель, покончивъ свое дѣло съ старымъ паномъ къ общему удовольствію ихъ обоихъ, вышелъ съ хозяиномъ на крыльцо, онъ испустилъ крикъ удивленія и испуганно схватился за голову. Что же увидѣлъ онъ такое? Онъ увидѣлъ Ципору, гордо сидящую на прекрасной лошади; рядомъ съ нею, на бойкомъ скакунѣ, гарцовалъ молодой Медриновскій.
— Ты хочешь убиться? — воскликнулъ испуганный еврей дочери. — Сходи скорѣе съ лошади!
— Зачѣмъ? — удивленно проговорила та. — Я напротивъ хочу попробовать ѣздить верхомъ.
— Ну, конечно… если ты хочешь этого! — пробормоталъ старикъ. — Если ты хочешь, ѣзди; но только я чувствую, что я умру отъ страха.
— Не бойтесь! Пожалуйста не бойтесь! — Уговаривалъ его молодой Медриновскій. — Я жизнью ручаюсь вамъ за нее.
Онъ подалъ Ципорѣ хлыстикъ и дѣвушка начала такъ ловко управлять послушнымъ, хорошо выѣзжаннымъ конемъ, что можно было принять ее за истую польскую даму. Словно она родилась въ сѣдлѣ. Молодые люди раскланялись съ стариками, и рядышкомъ, шагъ въ шагъ, выѣхали въ главные ворота. Ципора чувствовала, что сердце ея бьется не совсѣмъ спокойно, но за то она ощущала въ себѣ такой приливъ счастья, такъ весело смотрѣла на своего кавалера, такъ безгранично радостно улыбалась ему! Когда лошадь начинала слегка торопиться и шла рысью, восторгу
рольских коров, овец, лебедей, плававших на пруде в саду, наконец лошадей.
Когда Абурель, покончив свое дело с старым паном к общему удовольствию их обоих, вышел с хозяином на крыльцо, он испустил крик удивления и испуганно схватился за голову. Что же увидел он такое? Он увидел Ципору, гордо сидящую на прекрасной лошади; рядом с нею, на бойком скакуне, гарцовал молодой Медриновский.
— Ты хочешь убиться? — воскликнул испуганный еврей дочери. — Сходи скорее с лошади!
— Зачем? — удивленно проговорила та. — Я напротив хочу попробовать ездить верхом.
— Ну, конечно… если ты хочешь этого! — пробормотал старик. — Если ты хочешь, езди; но только я чувствую, что я умру от страха.
— Не бойтесь! Пожалуйста не бойтесь! — Уговаривал его молодой Медриновский. — Я жизнью ручаюсь вам за нее.
Он подал Ципоре хлыстик и девушка начала так ловко управлять послушным, хорошо выезжанным конем, что можно было принять ее за истую польскую даму. Словно она родилась в седле. Молодые люди раскланялись с стариками, и рядышком, шаг в шаг, выехали в главные ворота. Ципора чувствовала, что сердце её бьется не совсем спокойно, но за то она ощущала в себе такой прилив счастья, так весело смотрела на своего кавалера, так безгранично радостно улыбалась ему! Когда лошадь начинала слегка торопиться и шла рысью, восторгу
