нечнымъ лучамъ извнѣ; источникъ свѣта горѣлъ въ немъ самомъ. Въ сердцѣ самого Абуреля была однажды на всегда затеплена Всевышнимъ та дивная лампада, которая проливала теплый лучь не только на все, что дѣлалъ Абурель, но и на всѣхъ приходившихъ съ нимъ въ соприкосновеніе. Абурель былъ просвѣщеннымъ не снаружи, а изнутри. Онъ любилъ человѣчество, любилъ добро, готовъ былъ дѣлить скорбь со слабымъ, больнымъ и несчастнымъ человѣкомъ и это независимо отъ того, имѣлись у человѣка этого пейсы, или нѣтъ, было покрыто его чело перевязью, или Парижской шляпой новѣйшаго фасона. Всякій, будь онъ богатъ или бѣденъ, могуществененъ, или безпомощно-слабъ, могъ найдти для себя у Абуреля и слово любви, и дѣло любви, и готовность активной помощи, и добрый честный совѣтъ.
Относились всѣ къ Абурелю съ чрезвычайнымъ уваженіемъ. Даже самъ Крейсгауптманъ[1], который обыкновенно на поклоны евреевъ или не отвѣчалъ совсѣмъ, или отвѣчалъ презрительнымъ кивкомъ головы, такъ даже онъ, это важнѣйшее въ городѣ лицо, приподнималъ одни утверждали — одинъ палецъ, другіе — два пальца къ своей шляпѣ, когда во время его обычнаго инспекціоннаго обхода по городу онъ случайно встрѣчалъ Абуреля. А это чего нибудь да стоило во времена, когда даже христіанскіе крестьяне были не болѣе полу-
- ↑ Примѣч. Крейсгауптманъ — должность соотвѣтствующая по своему характеру и значенію русской должности прежняго „Капитана-исправника“.
нечным лучам извне; источник света горел в нём самом. В сердце самого Абуреля была однажды на всегда затеплена Всевышним та дивная лампада, которая проливала теплый луч не только на всё, что делал Абурель, но и на всех приходивших с ним в соприкосновение. Абурель был просвещенным не снаружи, а изнутри. Он любил человечество, любил добро, готов был делить скорбь со слабым, больным и несчастным человеком, и это независимо от того, имелись у человека этого пейсы, или нет, было покрыто его чело перевязью, или Парижской шляпой новейшего фасона. Всякий, будь он богат или беден, могущественен, или беспомощно слаб, мог найти для себя у Абуреля и слово любви, и дело любви, и готовность активной помощи, и добрый честный совет.
Относились все к Абурелю с чрезвычайным уважением. Даже сам Крейсгауптман[1], который обыкновенно на поклоны евреев или не отвечал совсем, или отвечал презрительным кивком головы, так даже он, это важнейшее в городе лицо, приподнимал, одни утверждали — один палец, другие — два пальца к своей шляпе, когда во время его обычного инспекционного обхода по городу он случайно встречал Абуреля. А это чего нибудь да стоило во времена, когда даже христианские крестьяне были не более полу-
- ↑ Примеч. Крейсгауптман — должность соответствующая по своему характеру и значению русской должности прежнего „Капитана-исправника“.
