къ брату и деревенской жизни не только спокойно, но радостно; мое удовольствіе было отравлено только воспоминаніями о томъ, что люди, которыхъ я любила и уважала, вредили себѣ въ глазахъ другихъ несправедливыми и совершенно мною незаслуженными поступками по отношенію ко мнѣ.
Мой пріѣздъ былъ очень пріятенъ моему брату; но, опасаясь, что мнѣ нельзя будетъ жить въ своемъ домѣ въ Москвѣ и принимать въ немъ друзей, если онъ не будетъ устроенъ и вытопленъ до наступленія морозовъ, мы ясно сознала неблагоразуміе моего дальнѣйшаго пребыванія у него. Я уѣхала въ Москву и наблюдала за работами въ моемъ домѣ; мой братъ хотѣлъ ранѣе обыкновеннаго пріѣхать вслѣдъ за мной въ Москву. На слѣдующій годъ мой братъ пріѣхалъ въ Троицкое и остался въ восторгѣ отъ моего сада и различныхъ плантацій и построекъ, произведенныхъ мной, и когда я осенью пріѣхала къ нему въ имѣніе, онъ уполномочилъ меня измѣнить планъ его сада и продолжить плантаціи и дорожки, которыя я намѣтила во время моего перваго шестидневнаго пребыванія.
Лѣто 1796 г. я провела въ своемъ могилевскомъ имѣніи, гдѣ принимала нѣкоторыхъ лицъ изъ Петербурга, хорошо освѣдомленныхъ о томъ, что дѣлалось и говорилось при дворѣ, и выразившихъ мнѣ свое удовольствіе, что вскорѣ увидятся со мной, такъ какъ ея величество намѣревалась мнѣ написать и пригласить въ Петербургъ для того, чтобы я повезла великую княжну Александру въ Швецію: ея бракъ съ шведскимъ королемъ казался дѣломъ почти рѣшеннымъ; одновременно я получила изъ Москвы письма отъ моихъ родственниковъ, выражавшихъ свое сожалѣніе, что мнѣ придется ихъ покинуть, такъ какъ по слухамъ императрица уже отправила ко мнѣ курьера съ приглашеніемъ вернуться въ Петербургъ. Тогда я рѣшила немедленно же вернуться въ Троицкое и испросить или отставку или продленіе отпуска. Вернувшись въ Троицкое, я написала императрицѣ и она продолжила мой отпускъ
