фаворитъ Ланской, графъ Иванъ Чернышевъ, графъ Строгановъ и Чертковъ, такъ что всѣхъ насъ было шестъ. Остальная свита состояла изъ оберъ-егермейстера Нарышкина, статсъ-секретаря графа Безбородко, управляющаго кабинетомъ Стрекалова и двухъ камергеровъ, посланныхъ впередъ на границу для встрѣчи короля. На слѣдующій день вечеромъ мы пріѣхали въ Фридрихсгамъ, гдѣ насъ размѣстили менѣе удобно; король пріѣхалъ только черезъ день. Его повели сперва въ покои императрицы; его свита осталась въ смежной комнатѣ и ее представили мнѣ. Мы познакомились, и когда появились оба монарха, императрица представила меня королю. Обѣдъ прошелъ очень оживленно; императрица имѣла послѣ обѣда еще одно частное совѣщаніе съ королемъ, что повторялось каждый день во время нашего пребыванія въ Фридрихсгамѣ.
У меня сложилось твердое убѣжденіе, что коронованныя особы не бываютъ искренни другъ съ другомъ; мнѣ даже кажется, что, несмотря на обоюдную любезность и на просвѣщенный умъ, онѣ въ концѣ концовъ становятся въ тягость другъ другу, такъ какъ общеніе между ними отягчается и усложняется политикой. На третій день шведскій король подъ именемъ графа Гаги пріѣхалъ ко мнѣ; я велѣла сказать, что меня нѣтъ дома и вечеромъ разсказала объ этомъ императрицѣ, но она осталась этимъ недовольна; тогда я ей отвѣтила, что врядъ ли король найдетъ удовольствіе въ обществѣ такого простого и искренняго существа, какъ я, такъ какъ со времени своего путешествія въ Парижъ онъ превратился совершенно во француза. Однако, императрица просила меня принять короля на слѣдующій день и задержать его подольше, изъ чего я заключила, что ей хотѣлось избавиться отъ него на нѣсколько часовъ. Я повиновалась и приняла короля. Нашъ разговоръ былъ весьма интересенъ. Его величество былъ очень уменъ, образованъ и краснорѣчивъ, но онъ обладалъ и всѣми предразсудками, присущими коронованнымъ особамъ; къ тому же онъ былъ королемъ-путешественникомъ, т. е. имѣлъ совершенно лож-
