струкцію или уставъ, опредѣляющіе права и обязанности директора, дабы я могла ихъ хорошенько усвоить, прежде чѣмъ приступить къ какой бы то ни было дѣятельности; наконецъ я увѣряла этихъ господъ, что считаю своимъ священнымъ долгомъ платить имъ дань уваженія, столь заслуженнаго ихъ талантами и учеными трудами, и просила, ихъ передать то же самое своимъ коллегамъ.
Я надѣялась такимъ путемъ избѣгнуть крупныхъ недоразумѣній въ самомъ началѣ. На слѣдующій день я отправилась въ уборную императрицы, гдѣ собирались ея секретари и начальники отдѣльныхъ частей для полученія приказаній отъ ея величества. Каково же было мое удивленіе, когда я увидѣла среди нихъ и Домашнева! Онъ подошелъ ко мнѣ, изъявляя готовность преподать мнѣ наставленія насчетъ моей новой должности. Негодуя на его нахальство, я возможно вѣжливѣе объявила ему, что первѣйшей своей обязанностью ставлю славу и процвѣтаніе академіи и безпристрастіе къ ея членамъ, таланты которыхъ будутъ служить единственнымъ мѣриломъ для моего уваженія, и что въ моемъ полномъ невѣдѣніи, относительно подробностей управленія академіей, я прибѣгну къ просвѣщеннымъ совѣтамъ государыни, обѣщавшей мнѣ свое руководство. Въ ту минуту, когда онъ мнѣ что-то отвѣчалъ, императрица пріотворила дверь и, увидавъ насъ, закрыла ее снова и позвонила. Дежурный камердинеръ вошелъ къ императрицѣ и затѣмъ пригласилъ меня въ комнату государыни.
— Какъ я рада васъ видѣть, — сказала она мнѣ. — Скажите, пожалуйста, что вамъ говорилъ этотъ дуракъ Домашневъ.
— Онъ меня наставлялъ, ваше величество, какъ мнѣ себя вести въ новой должности, въ которой я окажусь еще невѣжественнѣе его, съ тою только разницей, что я буду строже слѣдить за тѣмъ, чтобы на мое безкорыстіе не упало и тѣни сомнѣнія. Не знаю, должна ли я благодарить ваше величество за это блестящее доказательство вашего высо-
