еще Мелиссино, попечитель московскаго университета, его жена съ племянникомъ, фрейлина Протасова, и дѣвица Каменская. Все это общество сразу наводнило мою комнату, когда я и не знала, что онъ въ Брюсселѣ; изъ нихъ я была рада свидѣться только съ Мелиссино, человѣкомъ очень образованнымъ, ровнаго и веселаго характера; въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ онъ черезъ день бывалъ у меня, но я не могла заниматься съ нимъ однимъ и среди разговора князь Орловъ вдругъ повергъ меня въ неописуемое смущеніе. Глядя въ упоръ на моего сына, онъ сказалъ:
— Я жалѣю, князь, что меня вѣроятно не будетъ въ Петербургѣ, когда вы туда пріѣдете; я убѣжденъ, что вы затмите фаворита, а такъ какъ съ нѣкоторыхъ поръ мнѣ вмѣнили въ обязанность вести переговоры съ отставленными фаворитами и утѣшать ихъ, я съ удовольствіемъ занялся бы этимъ, если бы онъ принужденъ былъ уступить вамъ свое мѣсто.
Эта странная рѣчь заставила меня жалѣть, что сынъ при ней присутствовалъ; я поскорѣе выслала его изъ комнаты, прежде чѣмъ онъ самъ успѣлъ отвѣтить, и поручила ему написать доктору Бюртену, чтобы напомнить ему его обѣщаніе придти на слѣдующій день въ 9 ч. и поѣхать съ нами осматривать сосѣднія возвышенности, гдѣ находилось много красивыхъ мѣстностей. Когда мой сынъ вышелъ, я выразила князю свое удивленіе, что онъ обращается съ подобными словами къ семнадцатилѣтнему мальчику и компрометируетъ императрицу; причемъ добавила, что я никогда не знала этихъ фаворитовъ; если нѣкоторые ея генералъ-адъютанты и жили во дворцѣ, то тому было причиной довѣріе къ нимъ императрицы; попросила его никогда не говорить такъ въ моемъ присутствіи и еще менѣе въ присутствіи моего сына, котораго я воспитываю въ самомъ безпредѣльномъ уваженіи и преданности къ своей государынѣ и крестной матери, и что я надѣюсь, что онъ будетъ любимцемъ только хорошихъ людей. Отвѣтъ князя Орлова былъ въ его обычномъ стилѣ, и, слѣдовательно, не стоитъ его повто-
