шому удовольствію, что сынъ былъ вполнѣ подготовленъ для поступленія въ университетъ. Я познакомилась съ профессорами университета, людьми, достойными уваженія, благодаря ихъ уму, знаніямъ и нравственнымъ качествамъ. Имъ были чужды мелкія претензіи и зависть, и они жили дружно, какъ братья, уважая и любя другъ друга, чѣмъ доставляли возможность пользоваться обществомъ глубокихъ, просвѣщенныхъ людей, согласныхъ между собой; бесѣды съ ними представляли изъ себя неисчерпаемые источники знанія. Лѣтомъ, когда лекціи въ университетѣ прекратились, мы поѣхали путешествовать въ горы. Не стану описывать здѣсь этой поѣздки, такъ какъ къ этимъ запискамъ будетъ приложено описаніе ея, сдѣланное мною для моего друга, m‑me Морганъ, приславшей мнѣ впослѣдствіи копію съ него, списанную ею собственноручно.
Безсмертный Робертсонъ, Блэръ, Смитъ и Фергюсонъ приходили ко мнѣ два раза въ недѣлю обѣдать и проводить весь день. Герцогиня Беклёй, леди Скоттъ, леди Лосіанъ и леди Мэри Ирвинъ своимъ обществомъ скрашивали мою жизнь еще больше; это былъ самый спокойный и счастливый періодъ, выпавшій мнѣ на долю въ этомъ мірѣ. Мой другъ,m‑me Гамильтонъ, вскорѣ своимъ пріѣздомъ еще увеличила счастье моей жизни, которое даже сильнѣйшій ревматизмъ, схваченный мною въ горахъ, не въ силахъ былъ омрачить; я привыкла къ физическимъ страданіямъ, и такъ какъ жила внѣ себя, т. е. только для другихъ и любовью къ дѣтямъ, я способна была смѣяться и шутить во время сильныхъ приступовъ боли.
На слѣдующій годъ знаменитый докторъ Кулленъ предписалъ мнѣ воды Букстона и Матлока, а затѣмъ морскія купанья въ Скарборо. Я принялась за это леченіе, такъ какъ имѣла возможность начать и закончить его въ каникулярное время; m‑me Гамильтонъ меня сопровождала, и ея нѣжный уходъ за мной, когда я лежала больная при смерти съ Скарборо, спасъ мнѣ жизнь. Леди Мюльгрэвъ,
