Дѣла Остзейскихъ губерній, поступавшія въ юстицъ-коллегію, подлежали ревизіи Самойла Дена и потому онъ имѣлъ случай заслужить особыя довѣріе и уваженіе жителей этихъ губерній. Уваженіе это было доказано лифляндскимъ дворянствомъ, предложившимъ прадѣду моему принять его въ среду своего Ritterschaft’a, пользовавшагося въ то время, какъ извѣстно, особыми привиллегіями и преимуществами, но Самойлъ Денъ не считалъ себя въ правѣ воспользоваться этимъ предложеніемъ, имѣя вліяніе, по должности своей, на дворянскія дѣла Остзейскаго края. Сколько мнѣ извѣстно, онъ былъ похороненъ въ С.-Петербургѣ на Самсоніевскомъ кладбищѣ, но не смотря на мои старанія, когда я былъ юнкеромъ въ 1840 году, я не могъ отъискать его могилы. У него былъ одинъ сынъ Иванъ Самойловичъ, служившій въ 1770-хъ годахъ въ гвардейской артиллеріи поручикомъ. Но вскорѣ, женившись на дѣвицѣ Брандтъ и продавъ свой домъ, онъ купилъ имѣніе въ Финляндіи, Выборгской губерніи, — въ 25 верстахъ отъ крѣпости Фридрихсгамъ, село Сипполо, гдѣ и поселился.
Отецъ мой былъ старшимъ сыномъ Ивана Самойловича и съ особенною нѣжностью всегда вспоминалъ о своей матери, съ которой разстался рано и видѣлся въ послѣдній разъ въ 1818 г. Во время дѣтства отца моего, мѣстность, въ которой жили его родители, была пограничная. Выборгская губернія по случаю постоянныхъ войнъ со Швеціею была наводнена нашими войсками. Бабушка моя была умная и любезная женщина; она любила принимать у себя военныхъ, квартировавшихъ въ Фридрихсгамѣ и въ Кюмень-городѣ, хорошо знала Суворова, Каменскаго и другихъ, о которыхъ впослѣдствіи часто разсказывала анекдоты и приводила разговоры.
У отца моего было пять братьевъ и пять сестеръ; имѣніе Сипполо, пространствомъ очень значительное, давало однако такъ мало доходу, что многочисленное семейство дѣда моего съ трудомъ могло прожить прилично, по понятіямъ помѣщиковъ того времени; разумѣется, сыновья поступили въ военную службу, кромѣ старшаго Александра, который, окончивъ курсъ въ Дерптскомъ университетѣ, опредѣлился въ гражданскую. Объ Александрѣ Ивановичѣ я долженъ распространиться, потому что я особенно любилъ за его любезность и остроуміе. Послѣ смерти
