На слѣдующее утро я благополучно прибылъ въ Керчъ; погода была прекрасная, солнце ярко освѣщало бѣлые дома, Митридатову гору и на ней—Керченскій музей, напоминающій своею архитектурою Пестумъ и развалины храма Нептуна. Оказалось, что бо́льшая часть археологическихъ драгоцѣнностей, собранныхъ въ этомъ музеѣ, была уже вывезена, остальное было упаковано и ожидало отправленія; такимъ образомъ, мнѣ не удалось осмотрѣть этой рѣдкой коллекціи,—все, что было найдено при раскопкѣ кургановъ восточной части Крымскаго полуострова. Я немедленно явился къ ген.-ад. Хомутову, войсковому атаману войска Донскаго, прибывшему форсированными маршами изъ Новочеркаска, немедленно по полученіи извѣстія о высадкѣ непріятеля въ Крыму, съ нѣсколькими наскоро собранными полками. Полки эти были расположены вдоль морскаго берега, въ видѣ наблюдательныхъ постовъ, но, какъ мнѣ показалось, не могли принести ни малѣйшей пользы. Градоначальникъ князь Гагаринъ поразилъ меня равнодушіемъ, съ которымъ онъ относился ко всѣмъ новѣйшимъ событіямъ, такъ сильно взволновавшимъ всю Россію. Инженерный полковникъ Натъ показывалъ мнѣ Павловскую батарею, построенную верстахъ въ четырехъ отъ города, для обстрѣливанія эстакады, изъ, сколько помнится, 70-ти потопленныхъ судовъ, запирающей входъ въ Керченскій проливъ. На другой день я осматривалъ старую турецкую крѣпостцу Еникале, вооруженную какими-то древними чугунными коронадами, которыми мечтали обстрѣливать другую эстакаду, преграждающую проходъ чрезъ проливъ Еникальскій. Впослѣдствіи оказалось, что эстакады эти не представляли никакой прочности, вѣроятно, суда, ихъ составлявшія, не были довольно нагружены камнемъ или якоря были малы, или канаты, которыми они прикрѣплялись, были гнилы, но, какъ извѣстно, непріятель свободно прошелъ въ Азовское море, не бывъ даже вынужденъ разбирать этихъ эстакадъ. Планъ этихъ фантастическихъ сооруженій у меня сохранился. На обратномъ пути въ Севастополь, я осмотрѣлъ Арбатскую, soi-disant, крѣпость, которую приводилъ въ оборонительное положеніе инженерный оберъ-офицеръ, фамилію котораго не могу припомнить, но помню, что онъ со мною согласился, что его труды совершенно безполезны.
