Ждановъ продолжалъ: «эти господа перепугались; они вообразили, что государь хочетъ испытать ихъ чиновничью честность, что если они представятъ, какъ было приказано, рѣшенное дѣло къ семи часамъ вечера, то послѣдуетъ высочайшій вопросъ слѣдующаго содержанія: «если вы, такіе-то господа[1], могли рѣшить это дѣло, лежавшее у васъ нерѣшеннымъ съ 1802 г., въ нѣсколько часовъ, то каторжной работы для васъ мало, и т. д., или вы его не рѣшили, а только меня морочите», и т. д.
Какъ видно дилемма чрезвычайно неутѣшительная и потому начальство чѣмъ болѣе думало, тѣмъ болѣе приходило въ отчаяніе. Время проходило, и, наконецъ, одинъ изъ начальниковъ отдѣленія предложилъ посовѣтоваться съ Ждановымъ о томъ, какъ поступить при этомъ необычайномъ затрудненіи. Жданова никто изъ главныхъ лицъ министерства не зналъ и потому предложеніе призвать его на совѣтъ было принято лишь вслѣдствіе овладѣвшаго всѣми паническаго страха.
Ждановъ, призванный на помощь, объявилъ довольно нагло начальству, сдѣлавшемуся отъ страха чрезвычайно снисходительнымъ, что онъ удивляется ихъ затрудненію, что это «плёвое»[2] дѣло, и что если г. министръ позволитъ, то онъ возьмется исполнить требованіе и что дѣло будетъ представлено государю къ назначенному, увы, уже быстро приближавшемуся, времени.
Все дѣло было передано Жданову.
Какъ онъ его дополнилъ, чѣмъ онъ замѣнилъ недостававшія въ немъ свѣдѣнія, составлявшія препятствіе къ его рѣшенію съ 1802 года, Ждановъ не объяснялъ; но со смѣхомъ говорилъ, что онъ сдержалъ слово и Блудовъ къ назначенному времени послалъ все, уже рѣшенное, по высочайшему повелѣнію, дѣло къ государю, съ подписью «въ собственныя руки».
Нѣсколько дней затѣмъ было еще замѣтно тревожное состояніе Блудова и Жмакина, наконецъ дѣло было возвращено государемъ безъ замѣчаній.
Это было начало быстраго возвышенія Жданова; помощникъ столоначальника, за то, что помогъ министру выйти изъ затрудненія, получилъ два чина и орденъ на шею.
