плѣнъ славный Костюшко (finis Poloniæ), Sondaz по-своему пользовался моею страстью къ охотѣ и держалъ меня въ страхѣ приговоромъ: „vous n’irez pas â la chasse dimanche“ (вы не пойдете на охоту въ воскресенье). Впрочемъ, я долженъ отдать ему справедливость, что онъ не употреблялъ во зло этого страшнаго для меня оружія.
Я пользовался въ эти счастливые годы большою, относительно, свободой, но, не смотря на это, я рѣдко встрѣчалъ впослѣдствіи мальчика моихъ лѣтъ болѣе нравственно чистаго и непорочнаго. Моя невинность до того была хорошо сохранена, что, поступивши юнкеромъ въ военную службу, я былъ, конечно, надолго, предметомъ удивленія и насмѣшекъ моихъ товарищей.
1839 г. былъ въ исходѣ и отецъ мнѣ объявилъ, что въ началѣ 1840 года онъ повезетъ меня въ Петербургъ для опредѣленія на службу. Я давно уже числился пажемъ и потому полагалъ, что поступлю въ Пажескій корпусъ; оказалось, что я вышелъ изъ лѣтъ для поступленія въ этотъ корпусъ, къ тому же батюшка всегда имѣлъ отвращеніе къ военно-учебнымъ заведеніямъ и потому опредѣлилъ меня юнкеромъ л.-гв. въ саперный батальонъ, гдѣ самъ служилъ до производства въ полковники, т. е. до 1818 года. Меня поручили особенному надзору и попеченію штабсъ-капитана Клеменса и стали обучать прежде всего стойкѣ… Каково было мое удивленіе, когда усачъ Дыньковъ, унтеръ-офицеръ роты его величества, объявилъ мнѣ, что я не умѣю — стоять!! Одѣли меня въ солдатскую форму, запретили ѣздить въ экипажахъ, однимъ словомъ какъ будто отлучили отъ общества. Съ тяжелымъ чувствомъ вспоминаю я это время. Но ко всему привыкаютъ, и чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ я позналъ qu’avec le ciel il y a des accommodements. Лѣтомъ я ѣздилъ на яликахъ петербургскихъ, мало цѣнимыхъ сѣверныхъ гондолахъ, по каналамъ, перерѣзывающимъ нашу столицу по всѣмъ направленіямъ, а зимою переодѣвался въ партикулярное платье и такимъ образомъ избѣгалъ напрасной усиленной ходьбы и случайностей встрѣчъ съ начальствомъ, въ особенности же съ великимъ княземъ Михаиломъ Павловичемъ, въ то время наводившимъ ужасъ на всѣхъ военныхъ.
Знакомыхъ у меня было очень мало, и тѣ не представляли особеннаго интереса, но я долженъ сдѣлать исключеніе въ пользу
