князь Горчаковъ, приказалъ нѣкоторымъ войскамъ отступать въ 8 часовъ вечера; тѣмъ же, кои были на виду у непріятеля, тогда, когда начнетъ темнѣть. Генералъ-адъютантъ баронъ Корфъ долженъ былъ, снявъ до свѣту всѣ посты, отступить отъ города съ арріергардомъ.
Итакъ, оставили мы тебя, Смоленскъ! Судьба препятствовала намъ защищать тебя долѣе. Привлекли мы на тебя всѣ роды бѣдствій, наполнили отчаяніемъ и страхомъ, превратили въ жилище ужаса и смерти. Собственными руками ускоряли мы твое разрушеніе, разносили пожиравшій тебя пламень, и ты, озаря насъ сіяніемъ снѣдавшихъ тебя пожаровъ, казалось, упрекалъ насъ твоимъ бѣдствіемъ и въ стыдъ намъ расточалъ мракъ, скрывавшій наше отступленіе!
Разрушеніе Смоленска познакомило меня съ совсѣмъ новымъ для меня чувствомъ, котораго войны, внѣ предѣловъ отечества выносимыя, не сообщаютъ. Не видалъ я опустошенія земли собственной, не видалъ пылающихъ городовъ своего отечества. Въ первый разъ въ жизни коснулся ушей моихъ стонъ соотчичей, въ первый раскрылись глаза мои на ужасъ бѣдственнаго ихъ состоянія и, ко-
