жества огненны зари не снимахуся. И рече Димитрей Волынецъ: Княже господине, огни — добро знаменіе (добра суть примѣта и знаменія). Призывай Бога небеснаго и не оскудѣвай вѣрою. И паки рече: Еще ми примѣта есть. Сшедъ съ коня, и паде на землю на правое ухо, предлежа на долгъ часъ, и ставъ абіе пониче. И рече ему князь великій: Что есть, брате, примѣта? Онъ же не хотѣ сказати ему. Князь великій нудивъ его добрѣ. Онъ же рече ему. Едина то есть на пользу, а другая скорбная. Слышахъ землю плачющуся на двое: едина страна, аки нѣкая жена плачющися чадъ своихъ Еллинскимъ гласомъ: другая же страна, аки дѣвица (вдовица), просопе аки въ свирѣль едино плачевнымъ гласомъ. Азъ убо множество тѣхъ примѣтъ испытахъ: сего ради надѣюся на Бога и ко святымъ мученикамъ Борису и Глѣбу, сродникамъ вашимъ. Азъ чаю побѣды на поганыхъ; а крестьянъ множество падетъ. Слышавъ же то князь великій, прослезився рече: Да будетъ воля державѣ Господнѣ. И рече ему Волынецъ: Не подобаетъ ти, государю, того никому въ полцѣхъ повѣдати, но комуждо молити Бога вели и святыхъ его на помощь призывати.
«Свитающу праздьнику..... начаша стязи христіанстіи простиратися, начаша гласы трубныя отъ обоихъ странъ сниматися. Татарскія же трубы аки онѣмѣша, Русскія же паче утвердишася. Полци же еще не видятся, занеже утро мгляно; но велми земля стонетъ, а ту грозу подаетъ на востокъ же до моря, на западъ же до Дуная, поле же Куликово прегибающеся. Вострепеташа лузи и болота, рѣки же и озера изъ мѣстъ своихъ выступиша; ино николи же убо толикимь полкомъ быти на мѣстѣ томъ.
«Рече князь великій: — Общую чашу имамъ пити съ вами. Аще ли умру, вмѣстѣ съ вами; аще ли живъ буду вмѣстѣ съ вами же. Передовыи же полки ведетъ Димитрей Всеволожь, а съ правую руку ему идетъ Микулай Василье-
жества огненны зари не снимахуся. И рече Димитрей Волынецъ: Княже господине, огни — добро знаменіе (добра суть примѣта и знаменія). Призывай Бога небеснаго и не оскудѣвай вѣрою. И паки рече: Еще ми примѣта есть. Сшедъ съ коня, и паде на землю на правое ухо, предлежа на долгъ часъ, и ставъ абіе пониче. И рече ему князь великій: Что есть, брате, примѣта? Онъ же не хотѣ сказати ему. Князь великій нудивъ его добрѣ. Онъ же рече ему. Едина то есть на пользу, а другая скорбная. Слышахъ землю плачющуся на двое: едина страна, аки нѣкая жена плачющися чадъ своихъ Еллинскимъ гласомъ: другая же страна, аки дѣвица (вдовица), просопе аки въ свирѣль едино плачевнымъ гласомъ. Азъ убо множество тѣхъ примѣтъ испытахъ: сего ради надѣюся на Бога и ко святымъ мученикамъ Борису и Глѣбу, сродникамъ вашимъ. Азъ чаю побѣды на поганыхъ; а крестьянъ множество падетъ. Слышавъ же то князь великій, прослезився рече: Да будетъ воля державѣ Господнѣ. И рече ему Волынецъ: Не подобаетъ ти, государю, того никому въ полцѣхъ повѣдати, но комуждо молити Бога вели и святыхъ его на помощь призывати.
«Свитающу праздьнику..... начаша стязи христіанстіи простиратися, начаша гласы трубныя отъ обоихъ странъ сниматися. Татарскія же трубы аки онѣмѣша, Русскія же паче утвердишася. Полци же еще не видятся, занеже утро мгляно; но велми земля стонетъ, а ту грозу подаетъ на востокъ же до моря, на западъ же до Дуная, поле же Куликово прегибающеся. Вострепеташа лузи и болота, рѣки же и озера изъ мѣстъ своихъ выступиша; ино николи же убо толикимь полкомъ быти на мѣстѣ томъ.
«Рече князь великій: — Общую чашу имамъ пити съ вами. Аще ли умру, вмѣстѣ съ вами; аще ли живъ буду вмѣстѣ съ вами же. Передовыи же полки ведетъ Димитрей Всеволожь, а съ правую руку ему идетъ Микулай Василье-
