Расказы о Куликовской битвѣ шли и въ народъ, и тамъ, подвергались особенной обдѣлкѣ и передѣлкѣ.
Въ числѣ ихъ, надобно поставить то слово, котораго чтеніе представляется здѣсь. Это не историческая повѣсть, не сказаніе, — а поэма, похожая болѣе на былину Великорусскую или думу Малорусскую, чѣмъ на книжный разсказъ, поэма — только не въ стихахъ, а въ прозѣ, въ такой прозѣ, какою дословно одинаково передаются разными разскащиками нѣкоторыя изъ сказокъ, или какую слышимъ иногда въ голосованьяхъ нищихъ слѣпцовъ о событіяхъ священныхъ или о добродѣтеляхъ и грѣхахъ людскихъ, въ такой прозѣ, какая въ Словѣ о полку Игоревѣ. Вотъ пока для образца нѣсколько строкъ:
«На томъ полѣ (Куликовѣ) сильныи тучи ступишася, а изъ нихъ часто сіяли молыньи, и загремѣли громы велиціи: то ти ступишася Рꙋскіе удальцы съ погаными Татарами за свою великую обиду, и въ нихъ сіяли сильные доспѣхи злаченые, и гремѣли князи Рꙋскіе мечьми булатными о шеломы Хиновскіе. А билися изъ утра до полудни въ суботу на Рожество Святой Богородици.
«Тогда же было лѣпо стару помолодитися. Хоробрый Пересвѣтъ поскакиваетъ на своемъ вѣщемъ сивцѣ, свистомъ поля перегороди, а ркучи таково слово: Лꙋчши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели намъ отъ поганыхъ положенымъ пасти....» и пр.
Сходство этого слова о Куликовской битвѣ со Словомъ о полку Игоревѣ не ограничивается общимъ тономъ языка. Напротивъ того и тонъ изложенія и подборъ подробностей содержанія, и множество выраженій его живо напоминаютъ читателю о Словѣ о полку Игоревѣ — такъ,
Расказы о Куликовской битве шли и в народ, и там, подвергались особенной обделке и переделке.
В числе их, надобно поставить то слово, которого чтение представляется здесь. Это не историческая повесть, не сказание, — а поэма, похожая более на былину Великорусскую или думу Малорусскую, чем на книжный рассказ, поэма — только не в стихах, а в прозе, в такой прозе, какою дословно одинаково передаются разными рассказчиками некоторые из сказок, или какую слышим иногда в голосованьях нищих слепцов о событиях священных или о добродетелях и грехах людских, в такой прозе, какая в Слове о полку Игореве. Вот пока для образца несколько строк:
«На томъ полѣ (Куликовѣ) сильныи тучи ступишася, а изъ нихъ часто сіяли молыньи, и загремѣли громы велиціи: то ти ступишася Рꙋскіе удальцы съ погаными Татарами за свою великую обиду, и въ нихъ сіяли сильные доспѣхи злаченые, и гремѣли князи Рꙋскіе мечьми булатными о шеломы Хиновскіе. А билися изъ утра до полудни въ суботу на Рожество Святой Богородици.
«Тогда же было лѣпо стару помолодитися. Хоробрый Пересвѣтъ поскакиваетъ на своемъ вѣщемъ сивцѣ, свистомъ поля перегороди, а ркучи таково слово: Лꙋчши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели намъ отъ поганыхъ положенымъ пасти....» и пр.
Сходство этого слова о Куликовской битве со Словом о полку Игореве не ограничивается общим тоном языка. Напротив того и тон изложения и подбор подробностей содержания, и множество выражений его живо напоминают читателю о Слове о полку Игореве — так,
