солнце Божества, другому — представляется очищение Православия от ересей, иному — показывается гибель идолов, для иного — обнаруживается лживость заблуждений, иной — видит утверждение веры и исправление нравов, для иного — блистают небесные венцы. О архиерей, память которого подобна исполненному благоуханий воздуху! О имя Иоанново, соответствующее делам! О прозвание Златоустым, явственно показывающее, каким он был в проповеди слова Божия! О язык, высший небес! О учитель, распространяющий евангельские громы! Это — Иоанн, подобный Иоанну Предтече Господнему, проповедывавшему покаяние. Тот был проповедник, этот — богогласная труба. Тот был непоколебим, этот — непобедим. Тот — девственник, этот — защитник чистоты. Тот крестил в пустыне, этот в городе расстилал мысленные сети. Тот обличал прелюбодея, этот грозно обличал хищников. Тот был брошен в темницу, этот заточен в изгнании. Тот был усечен мечом, этот желал принять такую же смерть за истину. Много у него было подвигов на земле; много венцов уготовано ему на Небе. Иоанн ныне взывает вместе с святым Апостолом Павлом: я — Христово благоухание[1], ибо я все места очистил от заблуждений, как бы от зловония: в Ефесе я устранил обманы Мида, во Фригии матерь ложных богов я сделал бесчадною, в Кесарии я разорил народные блудилища, в Сирии я упразднил богопротивные сонмища, в Персии я посеял семя благочестия. Повсюду я насадил корни православной веры; весь мир посредством своего учения я просветил познанием Бога. Составляя книги, я всюду распространил сети спасения. С Иоанном Богословом я богословствовал о Слове Отчем. Вместе с рыбарями я бросил в мир мрежи Православия. — О Иоанн! Жизнь твоя поистине была исполнена скорби, но смерть твоя почетна, гроб твой славен, награда твоя велика!
Когда беседовал так святый Прокл в церкви, народ, горевший любовию к святому Иоанну Златоустому, не мог дождаться конца беседы, но громким голосом все, точно одними устами, взывали к святейшему Проклу, прося его поторопиться возвращением святых мощей Иоанна из Коман в Константинополь. Громкие клики раздавались в церкви так долго, что Патриарх не мог окончить своей беседы. Тотчас после отпуста церков-
