Когда раб этот так говорил и плакал, не желая возвращаться к господину своему Ксенофонту, случившиеся там странники и жители селения убеждали его перестать плакать и советовали ему идти домой и рассказать обо всем господам своим, чтобы они не проклинали его.
— Если ты не возвестишь господам о горе их, — говорили они, — и сам неожиданно исчезнешь, то не будет тебе спасения.
Раб послушался совета их и возвратился в Константинополь. Вошедши в дом господина своего, он сел, поникши головою, с осунувшимся лицом, и в смущении молчал.
Госпожа его Мария, услышав, что раб их, посланный к детям, возвратился, тотчас призвала его к себе и стала спрашивать:
— Как живут наши дети?
— Ничего, здоровы, — ответил раб.
Госпожа продолжала спрашивать:
— Где же их письма?
— Я потерял их на пути, — ответил раб.
Тогда начало смущаться сердце ее, и она обратилась к рабу:
— Заклинаю тебя Богом, расскажи мне истину. Душа моя сильно смутилась и силы оставили меня.
Тогда он громко воскликнул, горько заплакал и начал рассказывать истину.
— Горе мне, госпожа моя! — говорил он. — Оба светила ваши угасли в море: разбился корабль, и все утонули.
О, сколь мужественною оказалась, сверх ожидания, госпожа, услышавшая эту весть! Крепко веруя в Бога, она, вместо того, чтобы упасть на землю от изнеможения и горя и рыдать в отчаянии, несколько помолчала от изумления, а потом сказала:
— Благословен Бог, устроивший все сие! Как было угодно Господу, так Он и сотворил. Да будет Имя Господне благословенно отныне и до века!
Рабу же, принесшему ей весть, она сказала:
— Молчи и никому об этом не говори: Господь дал, Господь и взял; Он Сам знает, что нам служит на пользу.
Когда прошло часа три и день склонялся к вечеру, возвратился домой из царских палат Ксенофонт. Он возвращался торжественно, в предшествии и сопровождении многих. Войдя в дом и отпустив пришедших с ним людей, он сел тра-
