Они долго молчали, качая головою, а затем сказали:
— Неудобно и даже невозможно сделать все то, что ты советуешь, авва.
Побеседовав еще достаточно о разных предметах, они простились и дружелюбно расстались.
Чрез неделю после этого разговора, в следующую субботу, святаго и обоих его учеников опять позвали в царскую палату к допросу. Прежде был введен более ранний ученик его Анастасий, а другой Анастасий, бывший апокрисиарий Римской Церкви, был поставлен вне палаты. Когда первый Анастасий был введен в залу, где сидели среди членов сената два Патриарха: Фома, Константинопольский Патриарх, и какой-то другой, тотчас вошли и клеветники, возводившие на преподобного Максима ложные обвинения. Присутствующие заставляли Анастасия подтверждать клеветы, возводимые на его учителя. Но он дерзновенно изобличал ложь, мужественно возражая пред патриархами и сенатом. Когда же его спросили: анафематствовал ли он «типос», он ответил, что не только анафематствовал, но и составил против него книгу. Тогда сановники спросили:
— Что же? Не признаешь ли ты, что ты дурно поступил?
— Да не попустит мне Бог, — ответил Анастасий, — считать дурным то, что я сделал хорошо, согласно церковному правилу.
Когда затем его спрашивали о многих других вещах, он отвечал, как ему помогал Бог. После этого его вывели, а ввели преподобного старца Максима. Патриций Троил обратился к нему с словами:
— Послушай, авва, скажи правду, и Бог помилует тебя. Ибо если мы станем допрашивать тебя законным порядком и окажется истинным хотя бы одно из возводимых на тебя обвинений, то ты будешь казнен по закону.
Старец отвечал:
— Я уже сказал вам и опять скажу: настолько же возможно хотя бы одному обвинению быть справедливым, насколько сатане возможно стать Богом; но так как сатана не есть Бог и стать Им не может, будучи отступником, то и те обвинения не могут стать истинными, которые совершенно ложны. Поэтому, что хотите сделать, то и делайте; я же, благочестно почитая Бога, не боюсь обиды.
