Страница:Жития святых свт. Димитрия Ростовскаго. Январь.djvu/447

Эта страница была вычитана
449
Второе избиение преподобных отцов

погребению тела перебитых святых. Преподобного Феодула пресвитера они нашли еще дышащим и едва могущим говорить. Они сидели возле него в течение всей ночи и плакали. Старец же говорил им:

— Не смущайтесь при виде постигшего нас бедствия, ибо сатана имеет обыкновение просить у Бога, чтобы Он попустил искусить тех, которые стараются угодить Ему; подобным образом он просил позволения поразить бедствиями Иова, у которого погубил и детей. Но Господь-Подвигоположник знает, для чего предает во власть врага Своих подвижников: сие Он делает для того, чтобы дать терпеливым страдальцам величайшую награду. Если Иову Господь воздал вдвое против того, что он потерял[1], то любящих Его и ради Него страдающих ожидает несравненно большее — и҆́хже ѻ҆́ко не ви́дѣ, и҆ ᲂу҆́хо не слы́ша, и҆ на се́рдце человѣ́кꙋ не взыдо́ша[2].

Говоря так и простившись с окружающими, старец скончался и был погребен вместе с прочими убитыми отцами еще до восхода солнца. Тем временем явился в обитель один юноша, убежавший от варваров. То был раб боярина Магедона, которому случилось быть тогда в этих местах по делам народного правления. Этого боярина варвары схватили где-то на дороге, вместе с сыном его. Ограбив их, они убили сначала сына на глазах у отца, а потом умертвили и его самого. Юноша же, находившийся в числе рабов его, спасся бегством и явился в разгромленную обитель, трепеща от страха, как будто бы за ним гнались и настигали его. Святый Нил стал расспрашивать этого юношу, как ему удалось бежать. Тот рассказал:

— Я был связан вместе с твоим сыном; вчера варвары начали говорить между собой и совещаться — (как мне тайно рассказал один из пленников, знающий их язык), — чтобы, при наступлении утра, принести в жертву утренней заре нас обоих, — меня и твоего сына, для чего они уже соорудили и жертвенник из камней и возложили на него дрова. Я сообщил об этом твоему сыну и говорил ему, что если мы не спасемся бегством, то нам уже не видеть более восхода солнца. Он же, из боязни быть пойманным, остался, говоря: