тую Церковь Христову. Много святый отец исцелял и бесноватых, ибо, по благодати Христовой, имел власть и над бесами. С самого начала своей подвижнической жизни он ни разу не вкусил хлеба, хотя и имел его в небольшом количестве для странников; этот хлеб давали ему навещавшие его египтяне. Сам же он довольствовался несколькими финиками и простой водой; из той же финиковой пальмы он приготовлял и одежду себе; время проводил в строгом молчании — как никто другой, нарушая его лишь ради приходивших к нему для исповедания своих помыслов; таких он принимал со вниманием и кротостию. Спал он очень немного, да и то уже после утренней службы, ночь же всю проводил без сна. В продолжение всего Великого Поста, до самого Великого Четверга, он не говорил ни с кем. Во все это время пища его состояла приблизительно из двадцати фиников, питье — из одной кружки воды, и этого, по свидетельству его ученика, часто доставало ему до самых Страстей Христовых[1]. Однажды, Великим Постом, к нему привели, для исцеления, Ведиана, начальника одного ефиопского племени, который был одержим нечистым духом. Когда подошли к келлии старца на расстояние одного поприща, нечистый дух поверг Ведиана на землю и начал восклицать:
— Горе мне! К кому ведут меня! Ни на минуту не мог я соблазнить и искусить этого человека!
После таких слов он вышел из Ведиана, и тот тотчас выздоровел, уверовав во Христа вместе со многими другими, и потом удостоился Святаго Крещения. Следовало бы рассказать вам и многое другое об этом праведнике, но по недостатку времени приходится умолчать. Он умер от руки напавших на нас варваров.
У этого дивного и блаженного отца был одноименный ему ученик, называвшийся тоже Моисеем. Будучи родом из Фиваидской страны[2], он прожил при нем в безмолвии сорок шесть лет, ни в чем не отступая от правил своего отца, и был примером для прочих молодых иноков. Вместе с ним первоначально жил и я, но потом, по причине крайнего воз-
