мало для этого нечестивого человека, который достоин погибнуть не одной смертью, а многими.
Тогда святый Гордий сказал:
— Поистине большой вред я причинил бы себе, если бы не захотел умереть за Христа!
Эти слова привели градоначальника в еще большую ярость, усилив его природную лютость. Но чем более делался он жестоким, тем более являлся мужественным в муках святый Гордий. Никакие муки, никакие смертоносные орудия не могли отвратить его от принятого намерения. Возводя очи к Небу, он пел стихи из Псалма: гдⷭ҇ь мнѣ̀ помо́щникъ, и҆ не ᲂу҆бою́сѧ, что̀ сотвори́тъ мнѣ̀ человѣ́къ?[1] и еще: не ᲂу҆бою́сѧ ѕла̀, ꙗ҆́кѡ ты̀ со мно́ю є҆сѝ[2]; и иные сим подобные изречения, которым он научился из божественных книг, воспевал Гордий, возбуждая себя к мужеству и терпению. Он так далек был от страха, что сам призывал на себя мучения.
— Чего, — говорил он, — вы медлите? Зачем стоите? Строгайте мое тело и раздробляйте его на части, мучьте меня, как вам угодно. Не лишайте меня надежды на получение тех благ, кои мне обещаны: чем более вы усиливаете мои мучения, тем бо́льшую награду я получу от Владыки моего. Скорбь этой жизни доставляет вечное веселие, и мы, вместо ран, какие вы возлагаете на тело наше, получим в день всеобщего воскресения светлые одежды; за бесчестие — нам будут даны небесные венцы. Вместо осуждения со злодеями, нам будет дано пребывать с Ангелами.
Не имея возможности отвратить святаго Гордия от святой веры своею яростью и пытками, лукавый градоначальник начал прельщать его ласками: ибо таковый обычай у диавола — боязливых он устрашает, а твердых умягчает лестью и расслабляет. Итак, мучитель стал предлагать святому различные подарки и еще большие награды обещал от лица царя.
— Царь, — говорил он, — даст тебе высокую должность в войске, большое имение, богатство и славу и все, что ты пожелаешь.
Святый же, услышав его обещания, посмеялся его безумию и сказал:
— Ужели ты можешь дать мне что-нибудь такое, что могло бы быть лучше Царства Небесного?
