После этих слов святаго обоих мучивших его воинов объял ужас, и они сказали судьям:
— Бесчестие, наносимое вами сему человеку, обращается ему в честь, а муки — в отраду. Не есть ли он сам Христос? Приняв подобие старца, не пришел ли он в Азию, дабы обратить к себе всех ее жителей? Тело его, терзаемое железными когтями, становится тверже железа, так что когти вбиваются в него, а оно само остается невредимым.
Когда воины это сказали, игемон, заскрежетав зубами, воскликнул:
— О, злые рабы и ленивейшие в исполнении повелений! Не делая, что вам приказано, вы еще защищаете осужденного на муки!
Воины же, мучившие святаго Харалампия, изнемогли, наконец, совершенно и стали уже открыто исповедывать и прославлять силу Христову, так укреплявшую страдальца, и потому тотчас же оба были усечены за Имя Господне; имена их были — Порфирий и Ваптос.
Также уверовали здесь в Христа и три женщины, смотревшие на страдание мученика. Они стали прославлять пресвятое и всесильное Имя Его и за это были замучены.
После этого полководец Лукий, встав со своего места и взяв орудие палачей, сам стал мучить святаго Харалампия, жестоко терзая все тело его. И тотчас же руки его отнялись от локтей, как бы отсеченные мечом, и, прилипши к телу мученика, повисли на нем.
Лукий, без рук, упал на землю и стал взывать:
— Сей человек — чародей! Помоги мне, игемон!
Игемон, подойдя и увидев висевшие на теле мученика руки своего полководца, плюнул в лицо святаго Харалампия, — и в