принести жертвы богам, или остаешься в своем прежнем безумии?
Святый отвечал:
— Ты сам, ослепленный диаволом, преисполнен безумия и невежества, потому что не можешь познать Создателя всех и поклониться Ему; а я остаюсь премудрым, не отступая от спасающей меня истины.
Эпарх велел отвести святаго в темницу; а сам отправился в ближайшие пределы страны, где и оставался некоторое время.
По прибытии обратно в Никею эпарх, явившись в судилище, снова вызвал Трифона и сказал ему:
— Не научило ли тебя продолжительное пребывание в узах повиноваться царскому повелению и обратиться к богам?
— Бог мой и Господь Иисус Христос, — отвечал святый, — Которому я служу чистым умом, поучая, наставил меня и утвердил меня, дабы я мог неизменно и непоколебимо сохранить веру в Него: посему Ему — Единому истинному Царю и Богу — я повинуюсь и к Нему прибегаю, твою же и царскую гордость я презираю, а от почитаемых вами богов отвращаюсь.
Эпарх, сильно озлобясь, вскричал слугам:
— Вбейте острые гвозди в ноги его и, водя по городу, бейте его.
Слуги тотчас исполнили приказание мучителя. Святаго стали водить, или лучше сказать, влачить по городу, подвергая истязаниям, и он переносил ужасные страдания — как от вбитых в ноги гвоздей, так и от сильного мороза, по случаю суровой зимы. Но великий страдалец, имея пред духовным взором своим Христа и взирая на будущие воздаяния, всё переносил с великим терпением и радостию; когда же он опять был приведен к эпарху, мучитель, удивляясь такому терпению святаго, с великою досадою сказал ему:
— До каких же пор, Трифон, ты будешь нечувствителен к мукам, и когда же ты почувствуешь всю ужасную боль мучений?
Святый отвечал:
— Когда же и ты познаешь силу Христову, во мне пребывающую; когда ты перестанешь, окаянный, искушать Святаго Духа?
Тогда, пылая сильнейшею злобою, мучитель велел снова повесить его на дереве и нещадно бить железом, а бока его опалять горящими свечами. Всё это слуги исполнили с великим
