— Брат, какая нужда нам нести сие золото к игумену! Бог послал его нам: на это золото мы сами построим себе жилища и воздвигнем монастырь.
Когда же другой возразил ему: «Как мы скроем это золото?» — то он отвечал:
— Всё это в нашей воле: мы можем бросить сего юношу в море, и тогда против нас не будет никаких свидетелей.
Сговорившись так, они сказали о том третьему иноку; но тот, будучи богобоязненным, сказал:
— Нет, братия, не смейте этого делать: не губите отрока, а вместе и свои души из-за золота.
Но они, не слушая его увещания, стали принуждать его быть единомысленным с ними, и наконец сказали:
— Если ты не будешь с нами заодно, то мы и тебя погубим вместе с отроком.
Брат, видя их непреодолимое злое намерение, устрашился, чтобы они и его не погубили, и сказал:
— Если вы так решили, то делайте, как хотите; я же клянусь Именем Божиим, что никому о сем не расскажу и не потребую от вас золота.
Итак, утвердив свое слово клятвою, он молчал. Они же, взяв золото и тот камень, которым золото было прикрыто, внесли его в лодку и, сев в нее вместе с отроком, поплыли к монастырю. Когда они были на глубоком месте, то напали на отрока и начали привязывать ему на шею камень. Отрок, поняв, что они хотят с ним делать, начал с плачем и рыданием умолять их, чтобы они не губили его, но безуспешно: нечестивые те черноризцы, имея окаменелое сердце и златолюбивую душу, не убоялись Бога, не умилились слезами отрока и не послушали его смиренной мольбы; схватив отрока, они бросили его с камнем в глубину моря, и он тотчас же пошел ко дну. Была же ночь, когда происходило это злодеяние. Милосердый Бог, взиравший с высоты на горькое рыдание отрока и видевший неповинное его утопление, послал хранителя рода человеческого — святаго Архистратига Михаила, чтобы он взял утопленного со дна моря и принес бы его живым в церковь. Так сие и совершилось. Внезапно отрок оказался близ святой трапезы с камнем, повешенным ему на шее. Когда наступило время служения утрени,
