— Как могли, — отвечал Тарах, — устроить мир те, коим уготован огонь и вечные муки, — и не только им, но и всем, исполняющим их волю?
Проконсул продолжал:
— Перестанешь ли ты злословить, нечестивец? Разве не знаешь, что за бесстыдные слова твои тотчас сниму с тебя голову, и таким образом скорее получишь конец мучениям?
Тарах же отвечал:
— Вначале было у меня такое желание, чтобы скорою смертию сокращены были мои страдания; а теперь продли мне мучения, чтобы возрастал о Господе подвиг веры моей.
— С тобою, — сказал проконсул, — и друзья твои должны страдать и умереть, по закону.
Тарах отвечал:
— Безумно ты говоришь, обещая нам смерть, ибо умирают только те, которые делают зло, а мы, неведающие зла, но страдающие за Господа нашего, ожидаем получить от Него воздаяние.
— Преступный и негодный, — сказал проконсул, — какого воздаяния вы ожидаете, живя худо и беззаконно?
— Не следует тебе, язычнику, знать, — отвечал Тарах, — какое Господь уготовал нам на Небесах воздаяние, ради которого мы терпим яростный гнев твой.
— Имеешь ли ты право, — сказал Максим, — так смело говорить со мною, как будто ты — друг мне?
Тарах отвечал:
— Я — не друг тебе, но говорить имею право и никто не может запретить мне сие, когда Бог укрепляет меня.
— Право твое, — сказал Максим, — которое ты имеешь, я уничтожу, нечестивец!
Тарах отвечал:
— Никто права сего отнять у меня не может, ни ты, ни цари твои, ни отец ваш — сатана.
Проконсул Максим сказал:
— Свяжите его, потому что он безумный.
— Если бы я был безумный, — отвечал Тарах, — склонился бы к нечестию твоему.
Когда святый был связан, проконсул сказал:
