— Уйди отсюда, старец. Зачем ты досаждаешь мне? Я сказал тебе, что ты не можешь остаться здесь.
— Умру тут, а не уйду, — ответил старец.
Антоний, видя, что у старца нет ни хлеба, ни воды, и что он уже четвертый день остается без пищи, подумал про себя: «старец сей, не привыкший так долго поститься, может умереть от голода, и на моей душе будет за него грех». Посему он согласился оставить его у себя и сказал:
— Ты можешь спастись, если будешь послушен и сделаешь то, что я повелю тебе.
Павел ответил:
— Отче, я готов исполнять все то, что ты скажешь мне.
Антоний же, испытывая его, сказал:
— Стой и молись на сем месте до тех пор, пока я не приду и не принесу тебе того, над чем ты должен трудиться.
Оставив Павла, Антоний вошел в пещеру.
Целую неделю он не выходил к нему, но тайно через окно наблюдал за ним и видел его все то время неподвижно стоящим день и ночь на одном месте.
Тогда, выйдя из келлии, Антоний принес старцу финиковые ветви и, омочив их в воде, сказал ему:
— Плети, старец, веревку так же, как я плету.
И плел Павел веревку до девятого часа и с большим трудом сплел пятнадцать лактей[1]. Антоний же, посмотрев работу, сказал:
— Нехорошо ты сплел, расплети и плети снова.
А был уже седьмой день, как он не давал ему ничего есть. Все же сие делал Антоний для того, чтобы удалить Павла от себя, ибо он думал, что тот уйдет от него, не выдержав испытания. Но Павел продолжал с большим трудом расплетать веревку и снова сплетать ее; и как он ни был голоден, однако нисколько не огорчился и не возроптал. Тогда Антоний сжалился над ним, — и вот, когда уже солнце заходило, он сказал Павлу:
— Старец, не хочешь ли немного вкусить хлеба?
— Как ты хочешь, отче, — отвечал Павел.
- ↑ Лакоть, или локоть, — мера длины, равная 10½ вершкам.
