Когда она так горько рыдала и молилась тайно в сердце своем, вошли они в дом Готфа. Жена его, увидев Евфимию и заметив красоту ее лица, взволновалась ревностию, ибо заподозрила, что муж ее находился с нею в беззаконном сожитии, и спрашивала мужа:
— Что это за девица, и откуда ты привел ее?
Тот отвечал:
— Это — пленница; я привел ее из Едессы, чтобы она была тебе рабою.
Жена сказала:
— Красота лица ее обличает в ней не рабу, а свободную.
Муж ответил:
— Хотя она в своей земле и была свободной, как это показывает вид ее, но теперь она — раба твоя.
Евфимия, будучи не в состоянии от страха ничего сказать, молчала и повиновалась жене Готфа, служа ей, как раба своей госпоже; она не знала, что бы такое сделать, что могло бы избавить ее от обрушившихся на нее бедствий. И жила она, проходя служение рабыни, всегда имея в уме святых мучеников и со слезами взывая к ним:
«Поспешите помочь мне, рабе вашей, святые, поспешите оказать мне милость и не оставьте без внимания совершенного надо мною поругания и обмана».
Госпожа ее, питая в сердце чувство ревности, была очень жестока и безжалостна к ней; приказывала ей исполнять самые тяжелые работы и различным образом мучила ее. Всего же хуже было то, что она никогда не хотела говорить с ней; к тому же, Евфимия не знала Готфского языка и не могла дать госпоже о себе никакого сведения, да и Готфа боялась, как бы он не убил ее, в случае, если она что-нибудь расскажет о себе своей госпоже.
По прошествии некоторого времени жена Готфа узнала, что Евфимия непраздна, и разгорелась к ней еще большею ревностью и восстала против нее с более лютою яростью, возлагая на нее самые изнурительные работы, чтобы таким образом извести ее. По наступлении надлежащего срока Евфимия родила младенца мужеского пола, лицом совершенно похожего на Готфа, который действительно был ему отцом. Жена Готфа,
