и благовествовано душам воскресение из ада, а телом Христовым в бездействие приведено тление и явлено из гроба нетление» (Св. Афанасий Александрийский). — Как Сын Человеческий, послушный Своему Отцу до крестной смерти, Господь Иисус Христос воскрес славою Отца[1], действием Его всемогущества[2], и как Сын Божий, превечное Слово, Сам возвратил обо́женную душу Свою в прославленное тело[3].
Воскресение, венчая жизнь Господа Иисуса как Богочеловека, венчает и подвиг Его как Мессии — Спасителя мира.
Оно переродило Апостолов, превратив боязливых рыбарей в самоотверженных проповедников Христовых, пронесших слово благовестия, по заповеди Учителя, от Иерусалима до края земли[4]. При взятии Господа в саду Гефсиманском посланными от первосвященников и старейшин народа ученики разбежались; как овцы без пастыря[5] они рассеялись в отчаянии и ужасе, и даже камень веры — св. Ап. Петр[6] — поколебался «от ничего не значущего слова рабыни, как лист от ветра» (Филарет, митроп. Москов.). Они ожидали, что Мессия видимо откроет Свое славное царство израильское на земле. Но крест разрушил эти надежды, разбил их теократические мечты. В глазах учеников Христовых, как и всех людей того времени, крест был самым ужасным и позорным из всего, что мог только испытать человек в своей жизни; он был знаком столь страшного проклятия, что Сам Учитель их тосковал и скорбел перед ним до кровавого пота. Голгофа с её мучениями затмила в душах Апостолов веру во Христа как Мессию, оставив им веру в Него как Пророка, Который был сильный в деле и слове пред Богом и всем народом[7]. Но воскрес Христос, — и Крест засиял в их очах светом неувядаемой славы; язвы явили божественное всемогущество и Гроб стал колыбелью неразрушимой веры: что смерть побеждена, что есть жизнь вечная. С проповедию о Христе распятом и воскресшем выходят они в мир, терпя гонения и лишения. Как поистине тернист
