— Авва, Отче! Все возможно Тебе: пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты[1].
Когда Он возвратился к ученикам, то нашел их спящими. И Петр спал — тот самый, который клялся, что умрет за Него. Так немощен человек: лишь минутами пробуждается в нём сила духа, и тогда он чувствует себя способным на подвиги, но затем святой огонь потухает, и человек погружается в житейский сон, когда дух молчит, а плоть беззаботно отдыхает. Не знает он, когда, в какой час более всего надлежит бодрствовать, когда нужен подвиг духовный; лишь потом, когда уже нельзя поправить, нельзя совершить подвига, — понимает он глубину всего происходившего и находит спасение лишь в одном — в раскаянии.
Иисус обратился к Петру с укоризненными словами:
— Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Дух бодр; плоть же немощна.
Еще отошед в другой раз, молился, говоря:
— Отче Мой, если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя.
Как понимать эту молитву Христа? скорбь и тоску Его, о которых говорят Евангелисты? Его слова: «Да минует Меня чаша сия?» — Не было ли это страхом смерти, страхом страданий?
Христос действительно обладал вполне человеческой природой; Его страдания были не призрачны. Его человеческая природа могла чувствовать невольное отвращение к смерти. Но, признавая Христа человеком, мы должны помнить, что Он вместе с тем Богочеловек, полное воплощение Бога в человеке, а поэтому не может обладать человеческой природой худшей или слабейшей, чем какою обладали лучшие люди, герои или святые. Если Апостолы и святые мученики христианские не боялись смерти и страданий и радостно встречали их, то как мог бояться
- ↑ Образ чаши, наполненной вином, нередко употребляется в Свящ. Писании для обозначения бедствий и страданий, доводящих несчастного до крайнего изнеможения (Пс. 74, 9; Кн. Прор. Ис., 51, 17, 22). Сам Господь еще прежде — в беседе с сынами Зеведеевыми — под этим же образом указывал на страдания, предстоящие Ему и ученикам (Еванг. от: Матф., 20, 22, 23; Марка, 10, 38—39). Гефсиманская чаша — это чаша всех беззаконий, нами содеянных, и всех казней, нам уготованных, которая потопила бы весь мир, если бы Он не восприял, удержал, иссушил ее; все потоки человеческих беззаконий сливались для Иисуса в единую чашу скорби и страдания.
