є҆́же бы́сть[1]. И еще: бо́зи ꙗ҆зы́къ бѣ́сове суть: гдⷭ҇ь же небеса̀ сотворѝ[2].
Игемон же снова спросил святаго:
— Христа ли ты называешь Создателем Небес?
Ответствовал святый:
— Христа называю я Создателем всей твари, потому что написано: ꙗ҆́кѡ ᲂу҆зрю̀ небеса̀, дѣла̀ пе́рстъ твои́хъ, лꙋнꙋ̀ и҆ звѣ́зды, ꙗ҆̀же ты̀ ѡ҆снова́лъ є҆сѝ[3].
Сказал игемон:
— А если я ввергну тебя в эти горячие воды, Создателем которых ты называешь Христа, а не богов наших, то сохранит ли тебя Христос невредимым от огня их?
Отвечал святый:
— Я знаю силу Христа моего; я знаю, что Он может сохранить меня целым и невредимым от вод сих, если пожелает: я же сам хотел бы при посредстве вод тех освободиться от временной жизни сей, дабы вечно жить со Христом; тем не менее да совершается надо мной не моя, а Его святая воля, без которой ни один волос не спадет с головы человеческой, без которой ни одна птица не попадет в сеть. Но пусть узнают все слушающие сейчас слова мои, что тех, которые с тобою поклоняются бесчувственному камню, как богу, ожидает вечное мучение в подземном неугасимом огне и преисподнем тартаре.
Услышав это, игемон пришел в великий гнев и тотчас повелел святаго, обнажив, ввергнуть в то самое место источника, откуда бьет кипящая вода. Святый же, будучи ввергаем, воззвал к Богу, говоря:
— Господи Иисусе Христе, помоги мне, рабу Твоему!
Когда святый был брошен в воду, то капли воды, брызнувшей из источника, были жгучее огненных искр и, достигши стоявших вокруг, причинили им сильные ожоги. А святый Патрикий пребывал невредимым в тех водах, как в прохладном месте, и, ликуя, восхвалял Христа Бога.
Видя это, мучители распалились еще большею яростию. Игемон повелел воинам вынуть святаго из воды и секирою отрубить ему голову, вместе с тремя пресвитерами.
