как великого постника, не вкушавшего масла и не пившего вина. Увидав двух странствующих иноков, Иеракс спросил их:
— Откуда вы?
— Из Палестины, — отвечали странники.
Спросивши затем их имена, он опечалился: ему был неприятен Епифаний, славившийся в Египте своей святостью и мудростью. Не обращая больше никакого внимания на Епифания, он продолжал учить народ. Когда еретик дошел в своей проповеди до воскресения мертвых и стал учить, что не воскреснут человеческие тела, то Епифаний, не вынося его заблуждения, обратился к нему с таким словом прещения:
— Да заградятся уста твои, — чтоб ты научился не хулить нашей надежды.
И тотчас заблуждающийся онемел и сделался неподвижен. Свидетели такого чуда пришли в сильный ужас. А чудотворец начал учить о воскресении мертвых, уверяя, что они восстанут в том же, но лишь видоизмененном, теле, в каком жили в этом мире. Чрез несколько часов своей проповеди святый сказал наказанному:
— Научись истинной вере и учи ей других.
И немой вдруг заговорил, исповедуя свое заблуждение и обещаясь покаяться. Преподобный достаточно поучил его правой вере, а затем пошел в Верхнюю Фиваиду. В ней было одно пустынное место, называемое Вувулие. Поселившись в нем, святый пробыл здесь семь лет. Но и эта пустыня не спасла его от посетителей. Среди них был туземный философ по имени Евдемон, пришедший препираться со святым о вере; философа сопровождал его сын, у которого один глаз был кривой. После долгого спора преподобный, посмотревши на сына философа, сказал последнему:
— Почему ты не печешься о своем сыне, чтоб избавить его от его телесного недостатка?
— Если бы во всей поднебесной, — отвечал со смехом спрошенный, — один только Евдемонов сын был одноокий, то вправду следовало бы мне заботиться о нем. Но так как многочисленны на земле одноокие, то пусть и он остается таким.
— Но если бы в действительности во всей поднебесной один только твой сын был кривой, а все другие люди на земле видели обоими глазами, тогда что ты делал бы для его исцеления? — продолжал спрашивать Евдемона Епифаний.
