это место, — тогда явно для всех обнаружится слава Божия на нем и облако будет осенять его, как то было при Моисее[1] и при Соломоне[2].
Так и остается в неизвестности пещера та, и неведомо будет то место до кончины мира; но слава Божия прикровенно осиявает Кивот Завета светлым пламенеющим облаком, как покрывала она его в скинии Моисеевой и храме Соломоновом, ибо озарение ее не может прекратиться!
По прошествии семидесяти лет, по возвращении из плена Вавилонского, Иудеи построили в Иерусалиме новый храм, но в нем уже не было славы древнего храма святыни Господней; — сделан был тогда из золота новый Кивот, по образцу Моисеева, устроено было, также по прежнему образцу, и все то, что находилось внутри его и что окружало его, но в нем уже не было чудодейственной силы, не осиявала его слава Божия. Сохранялся в новом храме только небесный огонь из прежнего храма, сокрытый, как сказано выше, в колодезе Пророком Иеремиею и найденный впоследствии священниками.
После сокрытия Кивота Господня святый Иеремия возвратился в Массифу, новую столицу Иудейской страны, к Годолии, новому правителю опустошенного отечества, и стал жить среди оставшихся соотечественников, неутешным плачем оплакивая несчастную родину. Около Годолии начали собираться Иудеи, разбежавшиеся по странам окрестным при нашествии Халдеев. Годолия, пользовавшийся расположением властелина, ободрял их, обещая им свое заступничество пред Халдеями и мирную жизнь. Сам Господь, наказавши нечестивых, в первый же год после нашествия Вавилонян утешил скорбный останок сынов Израиля: они в тот год много собрали всяких плодов от земли и вина[3]; однако зараза мятежнических страстей и необузданного произвола, не сдерживаемого нравственным законом, так глубоко проникла в сердца Иудейского народа, что сила и влияние ее сказывались и в те тяжелые времена. Некто Исмаил, сын Нафании, родственник царя Седекии, отведенного в Вавилон, и Иоанан и Ионафан — сыновья Карея, и другие из военачальников иудейских, разбежавшихся от Халдеев к Моави-
