— Как мне быть, честны́й отец? Я никак не могу отстать от той мысли, что я стар и потому не могу ни поститься, ни трудиться подвигами иноческими по причине старости. Поэтому мне кажется, что следует идти и посещать больных, так как это дело любви христианской.
Преподобный же, уразумев, что это было бесовское искушение, сказал старцу тому:
— Ешь, пей, спи, но только не выходи из келлии своей.
Так сказал преподобный потому, что знал, что иноку, выходящему из своей келлии и приближающемуся к мирским селениям, предстоят многие соблазны и искушения врага; да и вообще не следует выходить без уважительной причины из монастыря тому, кто умер для мира, подобно тому, как мертвец не выходит из гроба своего. Монах же, выходящий по своей воле из монастыря, поистине делается мертвым, потому что умирает душею.
Еще говорил преподобный:
— Есть много таких людей, которые всячески стараются соблюдать чистоту телесную и для этого умерщвляют тело свое постом, бдением и многими трудами; но мало таких, которые ревниво оберегают душу свою от греха тщеславия, гордости, сребролюбия, зависти, братоненавидения, гнева, памятозлобия, осуждения. Таковые снаружи чисты телом, но душа их грязна; они подобны гробам, снаружи разукрашенным, изнутри же полным костей смердящих. Блажен тот, кто старается сохранить от скверны как тело, так и душу свою; истинно блаженны чистые сердцем (а не телом только), потому что они Бога у́зрят.
Один брат сказал преподобному:
— Честны́й отец! Я изучил много книг и Псалмов и хочу с умилением сердечным прочитывать их, но не имею умиления, потому что не разумею силы Священного Писания, и весьма скорблю об этом.
Преподобный отвечал на это:
— Чадо! Тебе до́лжно непрестанно поучаться в чтении Слова Божия, хотя бы ты и не разумел силы его и не имел умиления. Я слышал, как говорил авва Пимен и прочие отцы, что очарователи змей сами не понимают тех слов, которые они говорят; однако же змеи, слыша слова их, укрощаются, как бы понимая слова их, и беспрепятственно отдаются в руки их.
