людей, мешавших его безмолвному жительству. Ничего не взяв с собою, он отправился в путь, сказав двум ученикам своим — Александру и Зоилу:
— Ты, Александр, останься здесь, а ты, Зоил, иди со мною к реке и поищи мне корабль, который отправляется в Александрию. Затем возвратись к брату твоему Александру.
Ученики его были весьма смущены этими словами; однако ни один из них не осмелился спросить старца:
— Зачем ты от нас уходишь?
Отплыв в Александрию, старец впал в тяжкую болезнь и проболел довольно продолжительное время. Александр же и Зоил, оставшиеся в келлии старца, стали спрашивать друг друга: не оскорбил ли кто из них преподобного каким-либо непослушанием? Не находя вины за собою, они впали в большую печаль по старцу.
Когда преподобный выздоровел, то сказал сам себе: «Пойду теперь к ученикам своим».
И, поднявшись, пошел.
Случилось ему быть близ реки и встретиться здесь с толпой путников, шедших той дорогой; при этом одна женщина-египтянка прикоснулась к одежде преподобного. Но он, оскорбившись, сделал ей замечание, что женщина не должна прикасаться к одежде монашеской. Женщина же та сказала ему:
— Если ты монах, то иди в гору пустынную.
Умилился старец от слов ее и часто говорил себе, повторяя слова той женщины:
— Арсений! Если ты монах, то иди в горы и скитайся по пустыням.
Наконец, преподобный пришел на то место (называвшееся Камень), где жили его ученики. Александр и Зоил, встретив его, пали к ногам его и плакали от радости. Плакал и старец, обняв их. Затем ученики сказали старцу:
— Твое удаление отсюда, честны́й отец, повергло нас в большую печаль, потому что нам говорили некоторые иноки, что авва Арсений не ушел бы из своей келлии, если бы ученики его не огорчили своим непослушанием.
Старец же сказал им:
— Чада! Я тоже подумал, что так скажут иноки относительно моего ухода отсюда; поэтому я и возвратился к вам.
