пытать их побоями об украденных вещах. Преподобный же Паисий, прозорливо узнав, по благодати Божией, обо всем совершившемся и жалея тех двух братий, которые в это время неповинно так страдали, востав, отправился из келлии своей в ту лавру. Об его приходе повсюду тотчас же было известно, так как среди пустынножителей не было имени более славного, как имя Паисия, который везде прославлялся за свою богоугодную жизнь. Для приветствия его собрались и братия из окрестных монастырей и отшельнических келлий, сошлись к нему даже и старцы. Пришел между прочим и тот старец, который, по бесовскому обольщению, выдавал себя за прозорливца. И когда все отцы и братия воздавали святому любезное о Христе целование, великий отец наш Паисий спросил их:
— Куда вы удалили двух юных иноков — пустынножителей?
Братия молчали. Потом некоторые из них, отвечая, сказали:
— Отче, они воры, и за дурные дела свои теперь затворены в темнице.
Святый на это сказал им:
— Кто сказал про них, что они воры?
Тогда братия, указывая на прозорливого старца, отвечали:
— Вот этот прозорливый отец указал на них, как на воров.
Тогда великий Паисий вопросил того старца:
— Правда ли то, что ты сказал про них?
Он же ответил:
— Сказанное мною — истина: это открыто мне было от Бога.
После этого святый Паисий сказал:
— Если бы это твое прозорливство было от Бога, а не от бесовского прельщения, то на твоих устах не было бы видно диавола.
Слушая это, все были объяты страхом: ибо всем ясно было, что слова, исходящие из уст Паисия, истинны; и все стали укорять обольщенного того прозорливца и понуждали его просить прощения у преподобного; и он, объятый стыдом, припал к честны́м ногам святаго, произнося:
— Отец, прости меня и помолись обо мне, прельщенном.
И лишь только святый сотворил молитву за него, как на глазах у всех из уст прельщенного вышел тщеславный и
