Я же (говорит Пафнутий), сказал ему:
— Отче! После твоего исхода я желал бы пребывать здесь на твоем месте.
Но преподобный сказал мне:
— Чадо! Ты послан Богом в пустыню эту не для того, чтобы в ней подвизаться, но для того, чтобы видеть рабов Божиих, возвратиться обратно и поведать о добродетельной жизни пустынников братиям, ради душевной пользы их и во славу Христа Бога нашего. Иди же, чадо, в Египет, в свой монастырь, а также и к другим монастырям и поведай обо всем, что ты видел и слышал в пустыне; поведай также и о том, что ты еще увидишь и услышишь; сам же подвизайся в добрых делах, служа Господу.
Когда преподобный сказал это, то я пал к ногам его со словами:
— Благослови меня, честнейший отче, и помолись обо мне, дабы я снискал милость пред Богом: помолись обо мне, чтобы Спаситель мой сподобил меня видеть тебя в будущем веке, подобно тому как сподобил видеть тебя в сей жизни.
Преподобный же Онуфрий, подняв меня от земли, сказал мне:
— Чадо Пафнутий! Да не будет пренебрежено прошение твое Богом, но да исполнит его Бог; да благословит тебя Бог и да утвердит в любви Своей и просветит умные очи твои к Боговидению; да избавит тебя от всякого несчастия и сетей сопротивника и да продолжит начатое тобой доброе дело; да сохранят тебя Ангелы Его на всѣ́хъ путе́хъ твои́хъ[1], да соблюдут они тебя от врагов невидимых, так что сии последние не возмогут оклеветать тебя пред Богом в час грозного испытания.
После этого преподобный отец преподал мне последнее целование о Господе; потом начал молиться ко Господу со слезами и воздыханием сердечным. Преклонив колена и помолившись довольно продолжительное время, он лег на землю и изрек свое последнее слово:
— В руки Твои, Боже мой, предаю дух мой!
В то время, как он говорил это, его осиял с Неба див-
