и ели. Вышед от старца, муж тот, с ужасом много дивясь прозорливости старца, никому не смел рассказать о том — частию возбраняемый Богом, частию стыдясь людей, так как знал, что не поверят ему: ибо все считали Симеона безумным, — его, кто был мудрее всех людей.
На вышеназванного диакона Иоанна однажды, по Божию попущению, пришла такая напасть: злодеи ночью совершили в городе убийство и, взяв труп убитого, бросили во двор диакона. Когда наступил день и нашли мертвеца в доме диакона, прошел немалый говор: судья, схватив диакона, судил его, как убийцу, и не нашлось свидетелей о его невиновности, и он не мог оправдаться. Осужден был невинный диакон на смерть — быть повешенным на дереве. Когда же вели его на место казни, он ничего другого не говорил, как только:
— Бог юродивого, помоги мне! Бог Симеона, предстань в час этот!
А Симеон в то время где-то в другом месте совершал свое юродство. Господь восхотел избавить невинного диакона от такой напрасной и позорной смерти, — и вот, один человек пришел к старцу и сказал:
— Юродивый! Друг и благодетель твой диакон Иоанн осужден на смерть, и если он умрет, погибнешь с голоду: ибо никто больше не заботится о тебе.
И с этими словами рассказал, за что осудили его на смерть. Святый же тотчас пошел в тайное место, где привык в уединении молиться и которого никто не знал, кроме этого диакона; там, преклонив колена, он начал усердно просить Бога об избавлении диакона от смерти. И тотчас нашлись самые убийцы и поспешно были посланы от судьи конные вслед за поведшими диакона на смерть, чтобы освободить невинного. И нашли их уж на месте, на котором должны были повесить диакона. Отпущенный диакон пошел не в свой дом, но прямо к тому месту, где молился святый Симеон, и застал его еще не кончившим молитвы и стоявшим с поднятыми кверху руками; диакон в ужасе остановился неподалеку сзади святаго Симеона: ибо видел (что после подтверждал с клятвою) пламя, подобно мечам, выходившее из уст святаго и сияние огненное вокруг него, и не смел диакон приблизиться к нему, пока он не кончил молитвы и огненное сияние не вознеслось к Небу. Оглянувшись, святый сказал диакону:
